– Хочешь сказать, у тебя есть второе «я»? – с подозрением спросила Натали. – И твое второе «я» отдано стране?
Она чуть не лишилась чувств, когда принц снова пригнулся к ней. Однако, вместо поцелуя, он пристально всмотрелся ей в лицо и негромко произнес:
– Не только у тебя есть вторая жизнь.
– Я имела в виду не это.
Но сказать, что же она имела в виду, Натали не сможет. Принцу, естественно, невдомек, что и не думала поднимать философский вопрос бытия. Она – Натали Моне, совершенно другой человек. Вот что она имела в виду.
– Тогда, может, объяснишь мне? – спросил Рудольфо, словно и правда был заинтригован. – Или хочешь, чтобы я догадался сам?
Но Натали знала – даже если она раскроет свой секрет, он ей не поверит. Но не поэтому она не решалась этого сделать. Единственной причиной было ее влечение к принцу Тессилийскому. Конечно, скоро она ему признается, но только не сейчас.
От осознания больно закололо в груди. Она хотела его. И хотела, чтобы все происходящее между ними было по-настоящему. Натали хотела удержать принца и ненавидела себя, как никогда раньше.
– Я хочу уйти отсюда, – сказала она, и ей было все равно, как грубо это прозвучало.
Но она должна была сбежать от него. От магического заклинания, которое принц наложил на нее с такой легкостью.
– Пожалуйста, принцесса, не исчезай, как Золушка, в самый разгар бала. Иначе я пущусь за тобой в погоню. – Рудольфо подошел еще ближе к ней, и Натали не смогла отступить. Не смогла даже выставить вперед ладони. Не смогла сделать ничего, что была должна. Она не сделала ничего, даже когда принц прислонил ладонь к ее холодной щеке. И темные глаза его сверкнули двумя искрами. – Расскажи, что ты имела в виду.
Его габариты потрясали до боли в сердце. Темнота римского вечера никак не скрывала красоту его лица. А этот вкусный, сладкий мед на его языке – казалось, он один мог порвать Натали на части. Теперь она всерьез опасалась если не за свое физическое здоровье, то за моральное уж точно.
– Мне надо идти, – прошептала она, осознав свое рискованное бессилие.
Но, даже осознав его, она прильнула к ладони на своей щеке.
– Я никогда не хотел того, что дали мне родители, – вдруг сказал Рудольфо низким, почти командным голосом. – Танцевать и улыбаться на публике, а в одиночестве бить кулаками в стены. Когда-то я дал себе слово, что женюсь только по собственной воле. Но время все расставило по-другому. Вековые традиции оказались сильнее меня.
Натали поняла, что не может сказать ни слова. Ее горло словно было стиснуто железной хваткой.
Рудольфо не приближался, но он вдруг как будто затмил собой весь мир. Не осталось ничего, кроме его полуулыбки и неяркого блеска в глазах. Между ними была лишь ночь и ложь Натали. Но чем дольше он смотрел на нее так, тем сложнее было вспомнить правду ей самой.