Премьер сделал паузу, как бы приглашая гостя к диалогу.
— Я немало об этом размышлял, — отозвался Хартфелт, — старался поставить себя на место этих скитальцев космоса…
— Есть ли у вас какие-либо предположения, сэр Джон?
— Члены экипажа наверняка попали в обстоятельства, потрясшие их воображение.
— Причина — физические явления?
— Судить трудно, — сказал астрофизик, — но ведь из-за пустяков не уничтожают бортовой журнал. За такой проступок «Устав космоплавания» предусматривает суровое дисциплинарное взыскание, вплоть до отстранения от космических полетов.
— Но тут явно пострадала их психика, а это извиняющее обстоятельство, — возразил премьер-министр.
— И они еще не скоро выйдут из этого состояния, — заметил Хартфелт, — так что наказание, которое мог бы применить Международный центр космических исследований, просто не достигло бы цели… Да они и не собираются это делать… Хочу высказать одно предположение, — продолжал астрофизик. — Как это ни парадоксально звучит, но по-моему, экипаж столкнулся в космосе с тем, что вызвало у него не отрицательные, а… положительные эмоции. Если бы им хоть что-то угрожало, вселяло ужас или отвращение, они непременно поделились бы этим с нами. И уж тем более не помышляли об уничтожении документов на борту.
— Положительные эмоции — значит, напротив, они себя хорошо чувствовали, не были ничем угнетены, попали в благоприятные условия? — удивился глава правительства.
— Вот именно! — подхватил Хартфелт. — Они попали в благоприятные условия!..
— Почему же они не хотят об этом рассказать? — недоуменно развел руками премьер-министр.
— Им что-то мешает, — сказал Хартфелт. — Возможно, обстоятельства морально-нравственного порядка. Они чем-то связаны…
— Можно ли предположить, что причина этого — контакт с разумными существами?
— Скорее всего — да, — подтвердил астрофизик.
— Значит…
— …они могли подвергнуться целенаправленной обработке. Или сами прониклись симпатиями к тем существам или обстоятельствам, в которых оказались.
— Может, они не хотят «выдавать» тех, кто их обласкал?
— Что дурного в том, чтобы рассказать о дружеской встрече в космосе? — возразил Хартфелт. — Впрочем, история знает немало примеров, когда чужеземцы поселялись в других странах и так сживались с их народами, с их обычаями и верой, что обретали там новую родину, интересы которой никогда не предавали.
— Расскажите о ком-нибудь из них.
— Извольте, — с готовностью отвечал астрофизик. — Немецкая принцесса Ангальт-Цербстская София Августа Фредерика в 1744 году, в возрасте пятнадцати лет, приехала в Россию и провела там всю свою остальную жизнь, вплоть до смерти в 1796 году. За тридцать четыре года до кончины, в 1762 году, она стала российской императрицей Екатериной Второй и сделала немало для своей новой родины, защищая ее от происков монархов Западной Европы и турецких султанов… Она даже препятствовала своим бывшим соотечественникам, когда те стремились приехать в Россию в поисках легкого обогащения.