– Какая замечательная, необычная песня, – прошептала Варя, когда затих последний аккорд.
Я скромно пожал плечами, мол, ничего особенного, подумаешь, я ещё и вышивать могу, и на машинке тоже.
– А почему ты не хочешь её сыграть на конкурсе? – спросила она, незаметно для себя переходя на «ты».
– Почему не хочу? Мне никто не предлагал.
– Так никто и не знал, что она у тебя есть.
Логично, что, впрочем, и неудивительно, поскольку я вообще не задумывался над тем, чтобы предложить песни из далёкого будущего.
– Эх, жаль, что отбор уже закончился и Фёдор Кузьмич и Вольдемар Юрьевич ушли.
– Может, устроить завтра сюрприз? – легкомысленно предложил я.
– В каком смысле?
– Ну, исполнить «Шаланды» и «Тёмную ночь», а затем в качестве подарка слушателям ещё и «Потерянный рай».
– А неплохая идея… Вот только слово «рай» звучит как-то не по-советски, – сникла Варя. – Да и демон этот, дыхание который похищает… Мистикой попахивает.
– Тогда обойдёмся без сюрпризов, – легко согласился я.
– Жаль… А может, объяснить, если вдруг шум поднимется, что рай и демон – всего лишь… как их… метафоры!
– Что на самом деле в песне описывается борьба светлого будущего и тёмного прошлого и светлое будущее по-любому одержит победу?
– Точно! Может быть, под таким соусом и ничего, и получится?
– Ой, не знаю, не знаю… Предлагаю всё же не рисковать, – стал отнекиваться я, побуждаемый прежде всего мыслью, что лишняя шумиха насчёт репертуара мне тоже ни к чему. – Да ты не расстраивайся, и этих двух песен за глаза хватит.
– Пожалуй, – вздохнула Варя.
Как расстроилась-то. Предложу-ка я ей менее спорный вариант. Провёл рукой по струнам и, сыграв короткое вступление, запел:
Повесил свой сюртук
На спинку стула музыкант…
Варя, затаив дыхание, дослушала песню до конца, а затем восторженно попросила исполнить её снова. Что ж, мне не жалко.
– Здорово! – констатировала она после повторного прослушивания. – А это кто сочинил?
– Тоже знакомый, только другой, Костя Никольский.
– Вот эту ты можешь спеть без вопросов!
– Ладно, уговорила, – рассмеялся я. – А давай я тебя снова провожу. А то уже поздно, а тут, видишь, дела какие творятся, людей пачками убивают.
– Ой, да, ужас какой, хоть и бандиты, а всё равно живые же люди… Свои своих стреляют. А сам не боишься назад в темноте потом один идти?
Я снисходительно усмехнулся. Это лучше меня пусть боятся. Но вслух ничего говорить не стал.
Минут через пятнадцать Варя накинула свой плащик, и мы двинулись к её дому. Выходили – на небе не было ни облачка, а не успели и пары кварталов пройти, как заморосило. Я поднял воротник своей куртки, подумав, как здорово было бы пригласить девушку, например, в ресторан. Тем более что деньги имелись. Часть я припрятал, а тысячу в разных купюрах захватил сегодня с собой.