Нужно было «помочь луне». Что ж, так и поступили. Индейцы хватали, что попадалось под руку: тазы, кувшинчики, порожние жестянки… И началась какофония! Поднялся такой адский грохот, что мы все чуть не оглохли. Но нужно было помочь луне. Индейские гости, пожалуй, оказались шумливее, чем гости из Сонсонате. Но… нужно било помочь луне.
После затмения мы пропустили соответствующее количество рюмок гуаро, чтобы отпраздновать избавление страдалицы, и отдались очарованию танцев.
И тут мать невесты, недоверчивая старуха, упорно отказывавшаяся от вина, вдруг закричала душераздирающим голосом и стала бегать по всему дому. У нее был такой расстроенный вид, что мы тут же догадались о катастрофе.
— Херонима! Херонима! — вопила старуха.
Ни слова в ответ. Чомита тоже скрылась, как луна во время затмения.
Мы искали ее по всей округе. Можно себе представить, какая поднялась суматоха! Но никто ничего о ней не знал.
Как же отыскать Чомиту, черт возьми! Позже мы узнали, что плотник поджидал ее за каменной оградой, а во время затмения усадил на круп своего серого в яблоках жеребца. Об этом они еще заранее договорились.
Среди индейцев существует поверие, что, если не помочь луне во время затмения, будет неурожай. Возможно, индейцы и правы. Подтверждением этому явился случай с ньо Гойо. Опьянение помешало ему «помочь луне» — и вот он потерял свой «урожай». Беде, несомненно, суждено было приключиться.
К тому же ученые адвокаты переколотили бутылками все зеркала — этого тоже нельзя забывать.
Ах, как жалко зеркал! И Чомиту тоже жалко!
Когда я познакомился с известным рассказчиком Феликсом Чамулем, этот глубокий старик был в расцвете своего таланта и у него было много почитателей.
Но, кроме славы, ньо Чамуль ничего не имел, как и все ученые люди. В Исалько немало жителей, даже неграмотных, владеют небольшими усадьбами, а есть и настоящие богачи, но Чамуль всю жизнь прожил в крайней бедности. Местные буржуа всегда считали его богемой.
Ньо Чамуль жаловался, что едва зарабатывает себе на пропитание. А трудился он много. Он обучал молодежь за ничтожную плату своему искусству рассказа, а когда ученики засевали свои кукурузные поля, делал различные сосуды из тыквы.
В самом деле его заработка едва хватало на пропитание. Причина этого заключалась в том, что, как и у всех ученых людей, у ньо Чамуля была своя слабость, хотя ее вполне можно извинить.
— Ну, как у вас аппетит? — спрашивал я всякий раз, когда приходил навестить его.
— Плохо, очень плохо. Ем только, чтобы не умереть. А продукты с каждым днем дорожают. Но, как говорится, по одежке протягивай ножки. Видите вон тот славный горшочек? Сегодня мне удалось скушать только ломтик жирного копченого мясца с бананами-иштульте, ломтик свининки, немного кровяной колбаски и фасольки в тыквенном соусе. И больше ничего. Ничего.