Праздник удался на славу. Однако произошел один случай, не достойный царя феаков, когда он принимал Улисса. Доктор ничего больше не помнил, потому что все мысли у него сразу перепутались. (Такое случалось с ним часто.) Пришел он в себя лишь на следующий день, проснувшись в тюрьме.
Для чего нужно было ему наивно разглагольствовать о двадцатой книге «Иллиады», рекомендуемой Лонхино? Ах! Никто не пророк в своем отечестве!
Рано утром пришла навестить его какая-то старуха. Это была мать алькальда, индейская матрона в местном платье — одна из его поклонниц, с которой он познакомился и которую успел очаровать накануне.
Нья Лукас Мусун была очень любезной. Она рассказала ему о событиях прошедшего празднества.
— Ты оскорбил ньо Кушко. Назвал его невеждой, потому что он говорил, что этот Лонхино был тем евреем, который распял Христа. Дело в том, что ты был уже здорово пьян. Он тоже, но ведь он советник. Ну ладно, теперь опохмеляйся: я тебе принесла вот немного гуаро; а потом я тебя выпущу, как только найдут секретаря. Его уже ищут.
Действительно, часа два спустя его освободили, несмотря на неуважение к властям, которое он допустил. Потому что такой уж была нья Лукас — женщина большого сердца и неиссякаемой энергии. К тому же она была женщина очень властная, и, когда что-либо приказывала, алькальд, ее сын, должен был повиноваться ей не пикнув. Мать она ему или нет?
— Выходи, Доктор, ты свободен. Зайди в мой дом, там уже приготовлен завтрак.
У старухи было два сына, которые жили каждый в своем доме по соседству с ней. Алькальд ньо Кайетано был старшим: добрый малый, женатый, отец многочисленных детей. Второй, ньо Лоренсо, рос в семье бездельником. У него никогда не появлялось желания работать. И он лишь сидел в «заведении» своей матери, где пил больше чичи, чем все завсегдатаи. Ибо нья Лукас, пользуясь положением своего старшего сына, занялась выгодным делом: производством «сладкой водицы».
Когда Доктор увидел, какого рода приют ниспослала ему добрая судьба, его почтительность не знала предела. Без всякой лести. Эта семья была самой достойной и самой выдающейся из всех, какие он когда-либо встречал за время своих длительных путешествий. В республике не было более уважаемых людей. Потому что естественно, необходимо и неизбежно семья с такими добродетелями, властью и деньгами должна быть достойна всяческих похвал. Не теряя времени, Доктор попросил ньо Лоренсо показать ему «заведение»: ему не терпелось отведать по достоинству никогда не оцененного нектара.
Нья Лукас слушала Доктора, раскрыв рот. Да что же это! Разве можно, чтобы такой ученый человек ходил в таком виде: в стоптанных ботинках и штанах, до такой степени рваных, что они позволяли видеть то, что были обязаны прикрывать?