Красные облака (Суслов) - страница 42
– Спасибо, Варта! Я постараюсь сделать это. Будь уверена: твой автомат не будет знать пощады к врагу.
Из темноты вынырнула ещё одна фигура: моряк подошёл к командиру и что-то сказал ему.
– Встать в строй, – так же тихо приказал командир. И сержант Александр Нератисец вновь занял свое место. – На-пра-во! Шагом марш!
Строй качнулся и пошёл. Неторопливо и уверенно. Навстречу отдалённой перестрелке. На фронт. В наступление.
…Когда машина тронулась в обратный путь, выстрелы звучали уже чаще и громче. Морской батальон пошёл в атаку.
А потом о Варте написала "Ленинградская правда". И вскоре все ребята в Ленинграде, даже малыши дошколята, стали собирать деньги на винтовки и автоматы для Красной Армии. Во Фрунзенском районе собрали десять тысяч рублей.
Мы с Вовкой и Ликой тоже отнесли тридцать пять рублей в василеостровское районное жилищное управление.
И я тоже написал письмо. Написал Косте. В Арысь. Пусть и они собирают деньги на автоматы. Потому, что уж очень хотелось, чтобы война поскорее закончилась.
Совсем как в мирное время
Два года сообщал я Косте про разные военные дела. Война кругом, о чём же ещё?
А вот в сорок четвёртом году написал про кошку.
Я тогда уже в армии служил. Добровольцем.
Отпустили меня из части домой на побывку. Всего на несколько часов, до отбоя.
Бегу я домой, тороплюсь, и вдруг – что такое? По обеим сторонам улицы стоят люди и куда-то вдоль трамвайных рельс смотрят. Только я хотел спросить, чего это они, как слышу рядом:
– Кошка!
– Глядите, кошка!
– Настоящая кошка!
И верно. Идёт между рельсами кошка. Настоящая живая кошка. Не спеша идёт, важно так вышагивает.
А на улице люди остановились и показывают на неё пальцами. Даже те, кто очень спешил, остановились. И все улыбаются. Будто не какая-нибудь тощая Мурка по булыжнику семенит, а красавец тигр шествует!
Это, наверное, потому, что все уже давно не видали кошек. А тут увидели – и обрадовались! Ещё бы! В Ленинграде после первой блокадной зимы ни одной кошки не осталось. Я даже забыл, что они и вообще-то на свете есть. И вдруг – идёт!
Конечно, людям приятно. Значит, вроде, мирная жизнь возвращается. Опять всё, как прежде, будет. И трамваи будут ходить, и кошки по крышам лазать. И никаких обстрелов, никаких бомбёжек. Хорошо!
Вот только откуда она взялась? Из эвакуации ещё никто не возвращался. Привезти, значит, никто не мог. Сама она, что ли, прорвалась через линию фронта?
С одной стороны улицы кричат:
– Кис, кис, кис!
С другой тоже:
– Кис, кис, кис!
А "кис, кис, кис" ноль внимания. Шагает куда-то и даже головы не поворачивает.