Мистер Уикер со стоном соскочил с седла и побежал к конюшням, где оставил сторожа – фактически, мальчишку – связанным, чтобы не мешал нам забрать лошадей. Минутой позже он вернулся и пустил своего мерина вскачь.
– Мальчишка поднимет весь дом, – заметил он. – Вы же понимаете, что теперь они быстрее встанут на наш след.
Он тоже понимал это, но все же пошел в конюшню. Никому из нас не хотелось запятнать себя злодеянием.
В результате кошмар нашего побега сделался много страшнее. Ночью в горах нельзя было ехать быстро, несмотря на полумесяц, освещавший нам путь. Мы делали все возможное, чтобы запутать преследователей, но понимали, что за нами вскоре последуют люди боярина. Впрочем, им даже не требовалось следовать за нами – они и без того знали, куда мы направляемся.
Или же думали, будто знают. Посовещавшись шепотом (столь быстрым, что я не поняла ни слова), Дагмира с Ильишем предложили ехать туда, где боярину не придет в голову нас искать – к руинам. Там имелась охотничья избушка, где мы с Астимиром и лордом Хилфордом ночевали после посещения руин, а кроме этого можно было попробовать укрыться в самих руинах. Ильиш вызвался пробраться в деревню и собрать, что сможет, из наиболее ценного нашего имущества. А потом мы, вероятно, отправились бы на юг. Назад, в Чиавору, в Ширландию, бросив все наши записи, оборудование, любимое кресло лорда Хилфорда – и друштаневцев.
Это означало бы нарушить свое обещание. Дагмира и ее брат могли бы рассказать всем о моей гипотезе, объяснить деревенским, почему драконы нападают на людей, но что в этом проку? Самим им не удалось бы остановить боярина и Росси, а прибегнуть к помощи высшей власти они тоже не могли. Как и мы в данный момент. Возможно, по возвращении домой мы могли бы написать царю, но это было бы лишь жалкой подменой реальной помощи. И, сколь бы мало обращение к царю ни помогло деревне, Дагмире с Ильишем оно поможет еще меньше, если только мы не уговорим их ехать с нами. Несомненно, Росси (если только он остался в живых) запомнил крестьянку, разбившую склянку о его голову. Значит, отныне опасность угрожала и им.
Однако все эти гипотетические соображения вскоре забылись на фоне более насущных потребностей. Мир сузился до простейших, первобытных задач: найти воду. Найти хоть какую-нибудь еду, не прекращая двигаться вперед. Заметать следы. Остерегаться драконов. Держаться в седле, либо переставлять ноги, одну за другой, когда рельеф не позволял ехать верхом…
И молиться за Джейкоба.
Лучше всех в медицине разбирался мистер Уикер, и он не мог поделать ничего – только бинтовать рану. Пролежи Джейкоб эти три дня в постели, она и тогда была бы достаточно скверной, а после изматывающей езды по пересеченной местности его состояние сделалось отчаянным. Изо рта текла кровь, взгляд стал сосредоточенно-бессмысленным, все его силы без остатка уходили на то, чтобы цепляться за седло – и за жизнь. Не в силах сделать ничего, я не находила себе места; усталые мысли тщетно кружили в голове, ища и не находя способа помочь ему. Будь у меня хоть крупица надежды на то, что Кирзофф сжалится над нами, я отправила бы остальных вперед и осталась с мужем ожидать преследователей. Но надежд не было. Оставалось только из последних сил двигаться дальше, да молиться о том, чтобы мы добрались до руин, где отдых восстановил бы силы мужа.