— Давай я буду тебя причесывать.
Раида охотно распустила свои длинные волосы:
— На, причесывай.
Она продолжала играть в карты, а Соня, стоя на скамеечке сзади ее стула, расчесывала длинную каштановую Раидину косу, расплетала, заплетала, закручивала ее в узел и снова распускала…
Понемногу все развеселились; то, что случилось днем, отошло, отступило.
Вечером, когда совсем стемнело, явился Сергей Васильевич.
— А! В картишки? — весело закричал он еще с порога. — Ну-ка, сдайте и мне!
Белесое лицо его раскраснелось, от него пахло вином.
За столом все примолкли. Мама поджала губы, Кузьмич нахмурился, отец принялся сердито расправлять свои желтые усы.
— Да мы уж играть-то кончаем, — нашлась Анна Ивановна. — Последний кон. Спать пора.
— Ну что такое — спать с этих пор! — Сергей Васильевич взял стул и сел к столу. — Ну-ка, сдавайте!
Но тут Кузьмич встал, бросил карты на стол, смешал всю колоду и молча ушел в свою комнату.
— Это что ж такое? — обиделся Сергей Васильевич. — Это как понимать? Играть со мной не хотят, или как? В таком случае, поговорим! Полюбопытствуем, как это человек в колодце сидел, а люди за водой приходили да ничего не видели! А?
В дверях появилась Дунечка.
— Сережа, иди сюда! Не надо, Сережа! Сегодня же праздник, пасха! Я тебя ужинать жду.
Сергей Васильевич стоял среди комнаты, как петух, приготовившийся к драке. Но все молчали. Мама собрала карты. Раида заколола волосы и, пожелав всем спокойной ночи, ушла. Мама стала собирать ужинать.
— Значит, не хотите? — еще раз, презрительно скривив губы, спросил Сергей Васильевич. — Прекрасно! Хорошо! Но еще поклонитесь в ножки Сергею Васильеву! Пок-ло-ни-тесь!
И, погрозив пальцем отцу, он наконец ушел в свою комнату.
— Вот он где, Иуда-то! — негромко сказал отец. — Только этот не повесится. У того совести больше было.
На другой день отец с мамой собрались в гости к дяде Егору.
— А я? — спросила Соня.
— Ну, что тебе там делать? — сказала мама. — За столом будешь сидеть, томиться? Побудь дома!
Соня вспомнила губастых Петьку и Федьку, вспомнила дерзкую черноглазую Нюшу — и осталась дома.
— Только вы поскорей приходите, ладно?
— Посидим полчасика и обратно, — обещала мама. — А ты ложись на мою кровать, закройся занавеской и спи.
И они ушли.
Соня залезла на мамину постель, на перину. Забрала себе все подушки — и отцову, и мамину, и свою, — устроила из них гнездо и улеглась. Она лежала и поглядывала на пеструю занавеску. Мама оставила на столе горящую лампу, чтобы Соня не боялась одна. Лампа освещала занавеску, и Соне казалось, что цветы на занавеске чуть-чуть колеблются, качаются… Потом среди цветов и веток появились маленькие зверьки, похожие на лисичек. Эти зверьки сначала сидели тихо, а потом принялись играть, перебегать с места на место; они прятались за цветами и поглядывали оттуда на Соню…