— Не ной под дверью! — отозвался Сергей Васильевич. — Не хочу на тебя глядеть! Не ной, хуже будет!
Дунечка беспомощно оглянулась. И тут она увидела Соню, которая сидела среди подушек и круглыми, вытаращенными от страха глазами смотрела на нее. Дунечка подошла к ней.
— Спи, Соня, спи, — сказала она. — Дай-ка я уложу тебя.
Она положила подушки как следует, укрыла Соню одеялом. Белоснежная кофточка Дунечки была разорвана. Светло-русые волосы все спутаны и кое-как заколоты гребенкой, синие глаза были полны слез. Она старалась не плакать, смахивала слезы, улыбалась даже.
— Ты не бойся дядю Сережу, — шептала она, присев к Соне на кровать. — Это он так только… от вина. А ведь он добрый…
— Никакой он не добрый! — ответила Соня, у которой тоже намокли глаза. — Только всех и ругает! Вон как тебя за волосы схватил!
— Ну, это он так, он ведь не больно! Он так — чуть-чуть! — опять зашептала Дунечка. — А завтра проснется — будет горевать, что меня обидел. Вот увидишь. Ах, как неприятно! Что теперь Дарья Никоновна скажет? Все половики намокли…
Дунечка вытерла слезы, поправила волосы и снова подошла к своей двери. Она устала, ей хотелось спать.
— Сережа, открой!
— Сказал — уходи! — ответил Сергей Васильевич. — Сказал — хуже будет! Слышала?
Дунечка отошла, повесив голову. Она постояла среди комнаты в раздумье, потом поглядела на Соню, улыбнулась виноватой улыбкой.
— Придется куда-нибудь идти… Может, в прачечной ночую. Вишь как заупрямился!
— Не уходи, Дунечка, не уходи! Я боюсь одна!
В комнату тихонько вошла Раида, босиком, в шали, накинутой на голые плечи.
— Идите ко мне, Дунечка, — шепотом сказала она. — Как-нибудь уместимся.
Дунечка согласилась.
— А ты, Соня, не бойся! — Дунечка погладила Соню по волосам своей белой ласковой рукой. — Я ведь вот тут, за стенкой, буду. Я буду пальцами по обоям шуршать, а ты не думай, что это какой-нибудь таракан — это я. А если испугаешься чего, стукни в стенку, я сейчас и прибегу. Ладно?
— Ладно.
— Ну, спи. Скоро папа с мамой придут. А Сергея Васильича ты не бойся, он добрый! Это он так…
Соня не слышала, как пришли отец и мама, как перенесли Соню на ее постель и как Анна Ивановна шепотом рассказала, что тут было без них.
Утром мама холодным голосом сказала Сергею Васильевичу:
— Я прошу вас освободить квартиру.
— Вот как? — возмутился Сергей Васильевич. — Это вы говорите мне?
— Да, это я вам говорю…
— А что ж ты так уж колючки-то подымаешь, голова? — вмешался отец. — Ты образованный, а мы что ж?.. Мы тут народ темный. Тебе вроде с нами и не пристало…
— Да и, конечно, не пристало, чтобы я стал со всяким мужиком разговаривать! Или тот еще, непромытый слесарь, придет, учить меня смеет!