— Нигде, — ответила Соня, а слезы уже опять подступили к глазам.
— Ну, не плачь! Хочешь хлебушка с песочком?
Это было лакомство. Мама не очень-то разрешала транжирить сахар. Но отец все-таки отрезал ломоть сеяного хлеба и густо посыпал его сахарным песком.
— Гляди-ка сюда! — весело сказал он и подал ей этот сладкий кусок. Сахар густо блестел по всему ломтю.
Соня не могла противиться, взяла. Но слезы так и посыпались на сахарный песок. Соня откусила раза два, положила кусок и снова принялась плакать.
Отец уж и не знал, что делать. Он пошел к Макарихе и принес от нее зелененький мармеладный лапоток, осыпанный сахаром.
— А гляди-ка сюда! — еще издали закричал он.
Но Соня увидела лапоток и еще пуще залилась слезами. Вот как отец ее любит, как балует, а она обманула маму! Да еще два раза!
Соня мучилась еще долго-долго, и никто не мог понять, что с ней происходит, а у нее так и не хватило духу рассказать, что она сделала.
На соседнем дворе у Подтягина — тогда все дворы и дома почти всегда назывались по имени хозяина — жила девочка. Она жила во флигеле, во втором этаже. И часто, открыв свое маленькое, немного покосившееся окно, которое приходилось как раз над забором, поглядывала из-за тополей на прокофьевский двор, на ребятишек, которые играли здесь, улыбалась им застенчивой улыбкой. А если не видела улыбки в ответ, скрывалась в комнате, задернув занавеску.
Соню она не очень привлекала — бледная, худенькая, с жидкими косичками. И кроме того, она была с чужого двора. А на чужом дворе, как это всегда было известно, все плохие — и мальчишки и девчонки. Иногда ребята с того двора взбирались на забор и кидались камнями, а девчонки дразнились. Тем же отвечали и с этого двора.
Сенька, Коська, Лук-Зеленый кидали камни на тот двор, а Лизка, Соня и Оля с Тонькой и даже толстая Матреша дразнились и показывали язык. Попробовала однажды дразниться и Шура, но ее мама увидела это из окна и сейчас же велела идти домой, а дома ее отшлепали, и с тех пор Шура никогда уже не ввязывалась в эту войну, а стояла в сторонке и молчала.
Правда, девочка, глядевшая из окна на их двор, никогда не дразнилась. Она лишь молча смотрела на их веселые игры.
— Иди к нам играть! — позвала ее однажды Соня.
Но девочка словно испугалась, она отрицательно затрясла головой и тотчас отошла от окна.
— Ну и не надо! — крикнула Лизка.
И все перестали обращать на нее внимание. Смотрит из окна бледная сероглазая девочка, как они играют в прятки, как носятся по всему двору в «салочки», — ну и пускай смотрит. Никому не мешает.