Тогда Соня стала сама придумывать разговоры этим барыням и господам. Она взяла свой маленький обгрызенный карандаш и принялась делать подписи под картинками. Она сочиняла маленькие истории и тут же писала их между печатными строчками. Буквы она знала только две — «Пы» и «Мы». Она их писала во множестве, а между ними ставила просто разные палочки и крючочки. Так вот и получилось: Соня не могла прочесть того, что напечатано, но зато и ее подписей тоже никто не мог прочесть. А сама-то Соня читала их на память — и это ее утешило.
Потом она принялась тут же на полях срисовывать барынь. Особенно нравилось ей рисовать их туфли с каблуками рюмочкой. Где-то живут такие красивые нарядные люди, они носят такие необыкновенные туфли… И, глядя на эти рисунки, Соня опять думала, что это какие-то совсем другие люди, не такие, как ее отец и мама, не такие, как тетеньки-прачки, и как все, кто живет у них во дворе. Те люди всегда нарядные, у них всегда праздник, они красивые… И живут они где-то на других улицах, в других домах. Это те, которых Соня, может, и не увидит никогда, — богатые.
Соня листала страницы, разглядывала давно знакомые рисунки, отыскивала в строчках «Пы» и «Мы»… Но вот дошла до любимой картинки, облокотилась локтями на книгу и забыла обо всем.
На картинке во всю страницу шумел густой сад. Он шумел, потому что ветер гнул верхушки деревьев и кустов. На садовой скамейке задумчиво сидела дама в маленькой шляпе с закрытым зонтиком в руках…
Больше ничего не было на этой картинке. Но Соня могла очень долго смотреть на нее. Она будто входила в этот сад, шла по дорожке к фонтану, который виднелся вдали, слушала шум деревьев… Ей представлялось, что она когда-то давно-давно была в этом саду, старалась припомнить, что там, за этими густыми цветущими кустами…
Вот тут-то и написала Соня свой самый интересный рассказ.
— Садитесь обедать, — сказала мама, — бросайте свои книги и газеты!
Отец отложил газету. Подошел к Соне.
— Э, голова! — сказал он. — Как ты книгу-то исчертила! Зачем же ты на книге чертишь?
— Это я не черчу, — ответила Соня, — я пишу.
— Да разве так пишут? Писать буквами надо.
— А если я буквы не знаю? Я только «Пы» и «Мы»… Вот они.
— «Пы» и «Мы» — мало, — сказал отец, — да и не с них азбука-то начинается.
На этой же неделе отец купил Соне маленькую, размером с тетрадь, грифельную доску и грифель, похожий на карандаш.
— Вот теперь будем буквы писать. Ошибешься — сотрешь и снова напишешь.
И написал Соне первую букву азбуки — «а».