— Пойдем гулять, а?
Соня с сожалением отложила книгу:
— Пойдем…
Во дворе ребятишки собирали желтые листья. Соня и Шура тоже бросились за листьями. У заборов, под тополями, ветерок перегонял желто-лимонную россыпь. Под кленом горела огнем и киноварью зубчатая с тонкими прожилками листва.
Соня набрала кленовых листьев, скрепила их черенками, и получилась корона. Настоящая корона с зубчиками наверху. Соня надела ее на голову и тихо сидела на лавочке, боясь шевельнуться. Она чувствовала себя Золушкой — принцессой, сидящей в карете. Карета мчит ее на бал. Она войдет во дворец и будет танцевать в золотом зале…
— А у меня бува, гляди-ка!
Шурин голос словно разбудил Соню. Шура сделала длинную гирлянду из тополевых листьев и накинула себе на плечи. Девчонки видели на улице женщин в таких же узких и длинных меховых горжетках — «боа» — и считали, что это очень красиво. И Шура мечтала, что, когда вырастет, обязательно будет носить такое «бува».
Лизка и Оля тоже ходили уряженные листьями. Но у нетерпеливой Оли все почему-то путалось, рвалось… Наконец ей надоела эта игра, она сорвала с плеч и разбросала свои желтые воротники и горжетки.
— Пойдемте лучше за ворота барынь выбирать!
Тут девочки почувствовали, что им тоже надоели листья, и они отправились к воротам.
Прохожих на улице было мало. Глубокой скукой дышали серые жаркие тротуары с каменными тумбами у ворот. Скука глядела из подслеповатых, настежь открытых окон, скукой томились дома, стоящие рядком, прижавшись друг к другу…
На той стороне, у калитки, прислонясь к ней плечом, толстая девчонка с медно-каштановыми густыми волосами флегматично грызла подсолнухи. Это была дочка игрушечника Виноградова. У них была мастерская игрушек, куда всем ребятишкам очень хотелось попасть. Но Виноградов был сердитый и не любил ребят. А дочка его, Стеша, никогда в игрушки не играла. Ей нравилось стоять у ворот, грызть подсолнухи и глядеть на всех, кто идет мимо. И от этой коренастой фигуры с медными волосами и от сизой шелухи, которой она засорила весь тротуар, тоже веяло скукой…
— Чур, моя! — бойко крикнула Оля. — Чур, моя!
Вот Соня загляделась на Стешу и прозевала барыню.
Она видела, как прошла бедно одетая старушка в черном — таких они не выбирали. А щеголеватую женщину в белом платье и в голубой шляпке, которая шла сверху по направлению к парку, Соня и проглядела. Но, пока Оля восторгалась своей «барыней» и радовалась удаче, Лизка увидела другую и успела крикнуть:
— Чур, моя!
Это была тоненькая барыня с ярко-рыжими стрижеными волосами. На платье у нее развевалась длинная оранжевая оборка, и оранжевый зонтик был раскрыт над головой. Она прошла медленно, опасливо ступая на своих чересчур высоких каблуках.