Чтобы помочь влюбленным, мы решили прибегнуть к международному праву. Посол (или консул) могут совершать акты гражданского состояния, если заинтересованная сторона имеет гражданство страны, представленной данным послом (или консулом). До октября 1992 года зарегистрировали 42 брака. Потом МИД Израиля попросил нас «приостановить» регистрацию браков для дополнительного изучения вопроса.
Все мои попытки убедить министров внутренних дел и юстиции — а я встречался с ними неоднократно, — что позиция Израиля, особенно на фоне признания «парагвайских» и «кипрских» браков, выглядит весьма нелогично, не увенчались успехом. Министры мило улыбались, но не больше. Изучали до моего отъезда. И, кажется, продолжают изучать. При чем тут религия? Просто кто-то не хочет терять парагвайские или кипрские деньги…
Ортодоксы говорят так: высший закон евреев — Пятикнижие Моисея, Тора. Поэтому нет необходимости в другом высшем законе, написанном рукой человека. Если Конституция будет идентична Торе, зачем она? А если она будет противоречить Торе, это будет бунт против Бога.
Общий демократический рецепт — отделить религию от государства. Всем — Конституция, а верующим — еще и Тора. Но классический сионизм, ортодоксальный иудаизм не приемлют этот подход европейского Просвещения. Ведь Израиль — не вообще государство. А еврейское государство. Отделить его от религии — значит отделить его от евреев[25].
Тут необходимо важное примечание. Еврей — не национальность. Русским нельзя стать, русским надо родиться. Евреем можно не родиться. Евреем можно стать любому, кто пройдет гиюр, то есть установленную процедуру перехода в иудаизм. Если ваш папа — негр, а мама — монголка, то вы, пройдя гиюр, становитесь стопроцентным евреем. Но если ваши мама и папа — евреи, а вы приняли православие или буддизм, то вы перестаете быть евреем.
И если евреи (не важно — от мамы или от гиюра) создают свое государство, то они не могут, оставаясь евреями, отделить его от религии.
И если и когда Израиль станет государством всех своих граждан, независимо от их вероисповедания, то это будет уже совсем другой Израиль. Как атеист, уверен, что так и будет, но, как человек, знаю, что не доживу до этого.
* * *
Упоминание о перспективе неизбежно тянет за собой почти философскую тему о судьбе сионизма. Из того, что я наблюдал в «стране пребывания», из многочисленных и шумных дискуссий делаю вывод: то время, когда главной цементирующей силой израильского общества служили сионизм, чувство еврейской общности, еврейского братства, неумолимо уходит в прошлое. И хотя кризисы, типа нынешнего, вызванного «интифадой Аль-Аксы», тормозят эрозию сионизма, она — по мере упрочения мирной обстановки — будет продолжаться.