Известный русский историк П. В. Павлов в 1862 году говорил: «Россия стоит теперь перед бездной, в которую мы и повергнемся, если не обратимся к последнему средству спасения, к сближению с народом». История повторяется. Власть снова отчуждена от народа.
Нами правит какая-то анонимная диктатура, диктатура чудовищно разросшегося чиновничьего аппарата.
И все-таки оснований для пессимизма, по-моему, нет. Недавно я наткнулся на такое изречение: «Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом». Так оно и есть на самом деле. Надо «только» уметь видеть эти углы и не шарахаться от одного к другому. Надо «только» уметь спасаться и помнить: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
Кризис как раз учит этому искусству. Учит не верить в догмы и не создавать кумиров.
Социализм? Нам не нужен социализм, порождающий ГУЛАГ. Но вряд ли стоит отказываться от развитой системы социальных гарантий, социальной защиты человека.
Капитализм? Нам не нужно общество, где правит чистоган, где высшая ценность — деньги. Но вряд ли можно отрицать, что частный интерес, частная собственность были и остаются — по крайней мере, до видимого исторического горизонта — главными стимулами экономического прогресса.
Конвергенция, взаимопроникновение социализма и капитализма? Возможно, именно за этим «углом» спасение… А может быть, это — очередная иллюзия…
И что же тогда? Я высказал два соображения.
«Первое. История — это процесс создания и преодоления иллюзий. Конец иллюзий — это конец истории. А она не собирается кончаться.
Второе. Россия неуничтожима. Она может повергнуться в бездну. Но не может разбиться.
Первое можно аргументировать. Второе доказать нельзя. Но можно верить. И я верю».
* * *
И самое короткое новогоднее сочинение. «Россия стала хуже или лучше?» — спросили меня «Литературные вести». Отвечаю:
«Россия стала несравненно хуже, если смотреть на нее глазами десятков миллионов россиян, выбитых из привычной жизненной колеи, обнищавших, растерянных, окруженных враньем, ворьем и чиновничьим беспределом.
Россия стала, несомненно, лучше, если видеть ее в движении. От удушающего тоталитаризма, энтузиазма „винтиков“, испытывающих чувство глубокого удовлетворения, от дефицитов и очередей к обществу, где царствуют свобода и порядок.
Помню строки Бориса Алексеевича Чичибабина:
Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю —
Молиться — молюсь, а верить — не верю.
Я — не молюсь. Но верю. В Россию, в ее будущее. И сегодня мне легче верить, чем вчера. Наверное, потому, что Россия стала лучше».
* * *
Тем временем «братья-разбойники» продолжали совершенствовать свои предложения по совершенствованию «Известий». Новый набор концептуальных предложений назывался «29 пунктов» и был распространен для обсуждения. В этих пунктах, теперь уже ориентированных не на «мировую газету», а на «главную газету страны», было много правильного, разумного, делового. Но неправильной была стержневая идея — сделать «Известия» газетой «новостной», «событийной» в ущерб анализу, комментариям («неспешное чтение»). Я написал письмо главному: