В этот момент лодыжка у него подвернулась, и он с грохотом упал, ударившись головой и плечом о тренажер. Через мгновение я уже стояла рядом с ним на коленях.
— Как вы? — К счастью, система безопасности сработала, и дорожка вовремя остановилась.
Эдвард с перекошенным лицом подергал себя за руку:
— Я в порядке.
— Это моя вина…
— Нет, — коротко сказал он.
— Я вас отвлекла…
— Прекратите взваливать на себя вину! — раздраженно проговорил он. — Вы ни при чем.
— У вас голова в крови. Надо ехать в госпиталь…
Я попыталась осмотреть его голову, но он отодвинулся:
— Хватит суетиться! Говорю, я в порядке…
Схватив полотенце и намочив его теплой водой, я подала его Эдварду. Он обтер голову. Меня тошнило от сознания собственной вины.
— Я не должна была позволять вам так перегружаться. Контролировать вас — это моя работа…
— Как будто это в ваших силах! — фыркнул он. Затем серьезно посмотрел на меня: — Это так. Подумайте об этом.
Наши взгляды встретились.
— Вы правы, — проговорила я. — Я не в силах вас заставить сделать что бы то ни было.
— Разумеется, — кивнул он.
Я улыбнулась, но стоило мне увидеть, как кровь стекает у него по лбу, улыбка тут же погасла.
— Но вы не можете всегда быть сильным, Эдвард.
И у вас бывают моменты слабости…
— Слабости? — В его голосе было столько ярости, что я отпрянула.
— У вас была травма…
— Ах да. Я же плачу вам за это, правда? — Он осклабился в неестественной улыбке. — Я плачу вам, чтобы вы избавили меня даже от следа слабости, сделали вдвое сильнее, чем я был до тех пор, пока она…
Он отвернулся, сжав зубы.
— Вы скучаете по ней? — тихо спросила я.
— Нет! — отрезал он, отбросив полотенце. — Она отлично напомнила мне урок, который я усвоил еще в детстве: нельзя ни от кого зависеть.
Что же с ним случилось в детстве, интересно?
— Сейчас вы зависите от меня.
— Чтобы восстановиться? Да. Чтобы мои тайны не стали достоянием публики? И это правда.
— Это уже немало.
— Да, — медленно проговорил он, не сводя с меня глаз. — Немало.
Ухватившись за поручень беговой дорожки, он с трудом поднялся:
— Ну, кровь остановилась. Займемся делом.
— Вы собираетесь продолжать бегать? — Я в ужасе смотрела на него.
— Почему нет? Вы устали?
Я протестующее подняла руку:
— Не вздумайте! Вы убьете себя!
— Я знаю, сколько могу вынести.
Когда он вновь встал на беговую дорожку, я увидела, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в поручни тренажера.
Эдвард привык командовать всем и всеми. Он был готов загнать себя до смерти, доказывая собственную силу. Он уже забыл, как несколько тонн стали смяли его словно былинку.