Смотрел, вздыхая, на восток,
Томим неясною тоской
По стороне своей родной…
- А другие? - спросил Ватагин.
- Всякие были. Самая озлобленность с годами меняла оттенки. Сырость инвалидных домов. Злые молитвы. Колючая склока, окаянство. Молодые ушли в карательный корпус, в Белград. Старики осточертели друг другу… Один шаркает шлепанцами, другой его догоняет: «Вы потеряли шпоры, ваше сиятельство!» Нельзя человеку без родины… Те, кто поправил свои дела при немцах, - какая-нибудь Ордынцева… Можно ли не ужаснуться их участи!
- Ее звали в эмигрантских кругах «Серебряной»?… Я слышал о ней. Расскажите, что знаете.
- Мой братец Станислав встречал ее в дверях ресторана «София» низким поклоном. Она появлялась поздно ночью - великолепная, стройная, в сафьяновых сапожках, с волосами действительно серебряными в электрическом свете. Ее сопровождали раненые немецкие офицеры… Фантастические причуды составили ей репутацию этакой героини Достоевского, вроде Настасьи Филипповны, что ли. Она переводила романы с венгерского. В ежедневной газете эти романы выходили приложениями. Газетчики не знали венгерского языка, и Ордынцева перевела четыре романа. Потом уехала в Варну, на солдатский курорт. Немцы завезли туда несколько военных госпиталей. Нужна была реклама курорту, чтобы ехали и офицеры. Для рекламного плаката, для обложки солдатского журнала нужна была красавица - пусть сидит в купальном трико на золотом песке…
- Вы говорите об этом? - спросил Ватагин, вынимая из ящика стола номер журнала «Сигнал».
- Вот, вот, - подхватил Шувалов. - Этот рекламный снимок принес Ордынцевой гонорар не меньший, чем перевод нескольких венгерских романов. Да, к сожалению, это портрет русской женщины из родовитой семьи…
- Из Ярославской губернии, кажется?
- Вы знаете и это?
Ватагин рассмеялся:
- Генерал сказал - мне предстоит много блестящих знакомств.
- Если вас так интересует эта женщина, вам следует навестить ее отца, бывшего гвардейского щеголя. Уж он-то, наверно, никуда не исчез. Жалкий старик, доживает свой век в богадельне под Шипкой.
- Спасибо. Может быть, случится… - Ватагин погрузился в раздумье, потом медленно произнес: - Так, значит, у Ордынцевой были покровители…
Он нажал кнопку звонка. В двери возник стремительный, как всегда, Шустов.
- Кому же принадлежал этот ваш альбом, товарищ младший лейтенант? - лениво спросил Ватагин.
- Марине Юрьевне Ордынцевой, - не задумываясь, отчеканил Шустов. - Уроженка Ярославля, из эмиграции, восьмиклассное образование, одинокая, владеет четырьмя языками, включая венгерский… Бульвар Александра, дом семнадцать. Исчезла, больная, в смятенном состоянии духа, две недели тому назад.