— В одном месте… Славно уделали?
— Господи, Спирька!.. Добьют тебя когда-нибудь. Где был-то?
— Не скажу. Секрет.
Прошли в Верину комнату. Вера задернула поплотней занавески, зажгла свет. Еще раз оглядела Спирьку… Потрогала теплой ладошкой, пахнущей кремом, горячие ссадины на его лице.
— Ой! — притворно воскликнул Спирька. Опять засмеялся и стал ходить комнате.
Славный это народ, одинокие женщины! Почему-то у них всегда уютно, хорошо. Можно размашисто походить, если не скрипит пол. Можно подумать… Можно, меж делом, приласкать хозяйку, погладить по руке… Все кстати, все умно. Они вздрагивают с непривычки и смотрят ласково, пытливо. Милые. Добрые. Жалко их.
Вера нашла бутылку водки. Сходила даже в погребушку, принесла огурцов. Только вернулась испуганная…
— Там у тебя что, ружье, что ли? Я запнулась…
— Ружье. Пусть стоит.
— А зачем ружье-то?
— Да так.
— Спирька… ты чего это?
У Веры был хороший муж, хороший мужик, помер в сорок лет. Что приключилось бог его знает. Рак, наверно.
— Спирька!..
— Аиньки?
— Ты что… воюешь, что ли, бегаешь?
— Воюю, Вот — ранили. — Спирька опять засмеялся. Что-то смешно ему было. Хорошо было.
— Вот чудной-то. Может, убил кого?
— Нет. После убью. Потом.
— Спирька, я боюсь. Может, ты натворил чего… тогда и меня… как свидетельницу. Ну тя к дьяволу!
— Все в порядке, дурочка. Чего ты испугалась? Никого я не убил. Меня чуть убили… А мне надо еще придумать, как убить.
— Пей и уходи, — рассердилась Вера. — Уходи, Спирька. Мне только этого еще не хватало.
Спирька посерьезнел.
— Успокойся. Неужели я похожий на такого — невиновных подводить. Что ты? Ты же знаешь меня… Я б никогда не пришел, если б… Брось.
— С ружьем по ночам носится…
Спирька выпил стакан, закусил огурцом. Вера не стала пить.
— Не хочу.
— Почему?
— Не хочу. Напугал ты меня с этим ружьем. Кто избил-то?
— Чужие какие-то. Перестань про это. Не надо. — Вспомнился учитель… Бледный, в трусах. Спирька передернул плечами, прогоняя неприятную, злую мысль. Радости поубавилось. — Ладно, ладно, ладно, торопливо сказал он. — Не надо про это, — И еще налил полстакана, чтоб не успеть подумать еще про учительницу, чтоб не вспомнить ее. Но она вспомнилась — маленькая, полуголенькая, насмерть перепуганная… Все-таки вспомнилась.
Утром Спирька вскочил рано. Оставил ружье у Веры.
— Вечером зайду, возьму.
— А куда сам?
— На работу, куда. Это… не болтай про ружье-то.
— Ну, пошла всем рассказывать: был ночью Спирька с ружьем…
— Умница, Избили меня какие-то нездешние… На тракте. Я хотел догнать с ружьем, не догнал.
Вера недоверчиво смотрела на Спирьку; впрочем, Спирька и не старался особенно-то казаться правдивым.