— Все очень просто, — сказал Милов. — Вы вдвоем оставайтесь здесь пока. Я доберусь до перекрестка и первую же попавшуюся машину пригоню сюда.
— Вы полагаете, водитель согласится? — на всякий случай спросил Граве.
— Я его очень попрошу, — сказал Милов. — Так, чтобы он не смог мне отказывать.
«Да нет, — подумал Милов. — Я здесь человек посторонний, я не нахожусь в состоянии войны с этой страной, что бы тут ни происходило. Значит, если он попросит меня подойти — подойду спокойно и вежливо…»
Это было, когда он уже приближался к перекрестку и шел открыто по дороге — не канавой и не придорожным кустарником; шел так, чтобы не вызвать никаких подозрений у возможного наблюдателя: такой наблюдатель мог существовать — давний и многогранный опыт подсказывал это. Вооруженный человек возник внезапно — появился из-за толстого дерева, до которого Милову оставалось еще шагов двадцать; на человеке был солдатский комбинезон, только вместо погонов на плечах были дубовые листья — суконные или пластиковые, отсюда не разглядеть. Придерживая правой рукой висевший на плече и направленный на Милова автомат, человек махнул левой, подзывая:
— Ты! Ну-ка, сюда!
Это было сказано по-намурски; тексты такой сложности Милов понимал без напряжения. И повернул чуть наискось, пересекая полотно дороги — спокойно и вежливо и даже с доброжелательной улыбкой.
— Стоять!
«Три метра», — привычно определил Милов дистанцию. Остановился, уже не улыбаясь, но взглядом выражая полное спокойствие.
— Руки за голову!
«Пистолет — тот, что в кармане, — он заметит сразу, если только не совершенный младенец. Однако, судя по его повадке — опытный парень. А вот со вторым… ну ладно, посмотрим, что дальше будет… Руки за голову? Да пожалуйста, сколько угодно…»
Милов послушно охватил ладонями затылок.
— Повернись спиной!
— Послушайте, — сказал Милов медленно, стараясь подбирать слова поточнее и ставить их в нужной форме, — я тут случайно, ни в чем не участвую, у меня больная женщина…
— Спиной! — теперь вооруженный крикнул с явной угрозой и шевельнул автоматом.
«Пуля в спину — не очень приятно, — подумал Милов, поворачиваясь, — однако без всякого повода стреляет только маньяк, сумасшедший, а этот вроде не похож… Нет, надо сохранять спокойствие до последнего, я тут лицо незаинтересованное, у меня свои заботы…» — и все же он почувствовал, как пот проступает на спине: не любил Милов таких положений.
— Ты фром? — услышал он сзади; судя по голосу, человек остался на том же месте.
— Я иностранец, — ответил он, чуть повернув голову, чтобы тому было слышнее, но и затем еще, чтобы видеть его уголком глаза. — Турист.