Владивосток, май 2012 года
– Мастер Чжан! – Чонг опустился на колени, молитвенно сложил руки.
– И что в этом удивительного? – осведомился я.
– Господин не покидал своего тайного убежища в Южном Шаолине вот уже восемьсот двадцать шесть лет! – пояснил упырь.
– А как же он кланом руководил?
– Так и руководил. Хорошо, сейчас техника вперед шагнула. Раньше-то годами приходилось писем ждать…
Между тем мастер Чжан продолжал двигаться по залу.
– Теперь исход схватки решен! – радовался Чонг.
– Конечно, решен, – возмутился я. – Сейчас его пристрелят, да и все. Поразительный идиотизм для древнего упыря!
Чонг только презрительно скривился, уронил:
– Смотри внимательнее… человек!
В самом деле, я понял, что вот уже минуты три как по мастеру Чжану лупят из пулемета. Но ни одна пуля не попала в цель. Старик незаметно уклонялся от них – то ли так плавно, то ли так стремительно, что, казалось, он вообще не двигается. Причем мастер Чжан даже не потрудился принять боевую ипостась, так и остался в образе человека.
Он дошел до лестницы, принялся медленно подниматься наверх, туда, где был установлен пулемет. Сейчас в него уже стреляли со всех сторон. Обезьянка подпрыгивала на плече, корчила рожи и показывала язык. Глава клана оставался невозмутим, все пули ложились мимо.
Старик добрался до галереи, подошел к пулемету, взмахнул рукой и с воплем, похожим на крик чайки, ударил по стволу. Тот с треском развалился пополам. Пулеметчик – мужчина в черной форме – бросился на мастера Чжана. Дед танцевальным движением утек в сторону, ребром ладони ударил мужика по шее. Голова упыря отлетела на несколько метров, тело зашаталось, сделало два шага и рухнуло вниз с галереи.
К мастеру Чжану со всех сторон устремились упыри клана Батори.
– Ура мастеру! – заорал Чонг, выбегая из тоннеля.
Из другого коридора вылетели боевики киан-ши, столкнулись с венграми. Зал превратился в поле боя.
Девицы клана Батори, все как одна в белых платьях и касках, с кошачьими мордами вместо лиц, долбили во все стороны из автоматов. Им противостояли девушки киан-ши с мордами летучих мышей и сияющими мечами в руках. Эти двигались так быстро, что взбегали в воздух и, перебирая ногами, продолжали нестись по нему. Их странные одеяния развевались, скручивались вихрем, жили своей жизнью. У меня на глазах рукав такого платья взметнулся на три метра вперед, обхватил венгерскую упырицу, свернулся и обездвижил ее. Хозяйка рукава спокойно снесла девице голову, и та, погромыхивая каской, покатилась по полу.