Любовь Ионовна и Вика сидели в комнате, которая когда-то была кабинетом Ионы Захаровича и одновременно столовой. Теперь здесь жили родители Сергея. В комнате их стараниями мало что изменилось. Тот же квадратный раздвижной стол посередине, книжный стеклянный шкаф, письменный стол у окна. Только вот появилась новая широкая тахта, прижатая к стене. Все было основательно и несколько громоздко. Время Придорожного материализовалось в этих вещах, жило в этой комнате.
Вика смотрела на обстановку и думала, что родители Сергея славные, но отсталые люди. Будь ее воля, она бы убрала это старье и обставила комнату современной мебелью.
— Я просила, Вика, зайти вот почему. Вижу, тебе очень стеснительно у нас. Я понимаю… Но мне хочется, чтобы наша квартира стала и твоей. Чувствуй себя совершенно свободно, как дома. Хочу предложить вам: не давайте мне денег на питание. Тратьте их на себя.
— Спасибо, Любовь Ионовна. Неудобно как-то. И потом, Сережа наверняка будет против.
— С Сережей мы поговорим.
— Он хочет самостоятельности.
— Да, он такой, — Любовь Ионовна улыбнулась. — Весь в папу. Знаешь, Вика, вот в этой же комнате, на этом самом месте, где ты сейчас сидишь, когда-то сидел мой муж, а на моем месте — мой папа, и был примерно такой же разговор. Мы тогда начинали нашу жизнь. Папа предлагал нам помощь, а Федор, то есть Федор Тарасович, отказывался.
Раздался звонок в квартиру.
— Кажется, Федор пришел. — Любовь Ионовна вышла открывать и скоро вернулась с мужем: — Вот он, легок на помине.
— Добрый вечер, Федор Тарасович, — сказала Вика.
— Добрый вечер. А Сережи нет?
— Он в университете, — ответила Вика.
— Да, ведь у него сегодня занятия.
— Федя, напомню тебе разговор с папой более чем тридцатилетней давности.
Она рассказала мужу, о чем шла речь.
— Все прекрасно помню, — сказал Федор Тарасович.
— История повторяется. Молодые отказываются от нашей помощи.
— Что же, в принципе они правы. Мы поступим так же, как Иона Захарович. Деньги на питание будем давать им в долг. Потом они отдадут. Хорошо, Вика? — Она кивнула. — А с Сережей мы поговорим. Верно, Люба?
— Я, конечно, понимаю, Вика, — сказала Любовь Ионовна, — тебе сейчас трудно, началась новая для тебя жизнь, но мы с Федором Тарасовичем всегда поможем. Вы с Сергеем для нас дети. Помните это. И в то же время мы не хотим вмешиваться в вашу жизнь. Устраивайте ее, как считаете нужным.
«Как считаете нужным… — думала Вика, выйдя от родителей мужа. — Я считаю, что мы все-таки должны жить отдельно, хотя его родители, конечно, хорошие люди. У нас должен быть свой дом, и не хуже, чем у других. Сережа может, конечно, говорить что угодно, он тут всю жизнь прожил. Но если ты женился, надо и с моими интересами считаться. Все равно будет по-моему — отдельно жить будем».