– Ты здесь, – не спрашивая, а скорее констатируя, заявила я.
Нинель окончила обходить вокруг черного дормеза с гербом правящего дома, с изображение рукокрылой рогатой женщины, между двух вставших на дыбы жеребцов. Затем покосилась на меня поверх магических очков в форме сердечек, которые приняла от меня. Последнего дара тетушки…
– Ты, будто, не удивлена, – сказала она, снова уставившись на черную карету.
– А чему удивляться? – спросила я, пожимая плечами. – Разве смогла бы простить себя, если бы не попрощалась со мной?
– Не смогла бы, – честно заявила Нинель. – Хотя твоя Бенара пыталась выставить меня за ворота.
– Как будто институтскую леди так просто выставить за ворота, – пробормотала я.
– Совсем не просто, – согласилась Нинель.
Мы обе разглядывали дормез, запряженный четверкой вороных красавцев с холеными гривами и хвостами, с пышными манжетами. Шоры на мордах животных говорят, что кони норовистые, нервные, таких надо оберегать от случайностей и неожиданностей, чтобы не понесли, не перевернули карету.
Из-за угла замка показался возница в черной с золотом ливрее и треугольной шляпе. Высокий, плечистый, с черными глазами и тонкой линией рта. От статной фигуры за версту веет опасностью и силой. Такого легко представить на палубе судна под черным флагом, с повязкой на глазу, в белоснежной распахнутой на груди рубахе, с кривыми кинжалами за поясом…
Степенно поклонившись нам с Нинель, возница занял место на козлах и застыл, словно изваяние.
Я растерянно захлопала ресницами, и дернула открывшую рот Нинель за руку, отступая на пару шагов, а подруга прошептала, чуть наклонившись ко мне:
– Как думаешь, у него грудь волосатая?
– Нинель!
– А что такого? – невозмутимо спросила она, поджимая губы. – Ты не заметила, что ли? Он на пирата похож.
– Любопытно, – начала было я.
Нинель жизнерадостно продолжила:
– Во-о-от! И мне любопытно! А когда мне любопытно, ты меня знаешь! Меня не удержать!
– И не выгнать, – добавила я с сарказмом.
– Ага, – весело согласилась Нинель. – Пусть Бенара собственным ядом отравится.
Она сделала пару шагов вперед, и мое сердце остановилось, когда я поняла, что Нинель запросто поинтересуется, нет ли у возницы другой, более романтичной специальности. И хорошо, если поинтересуется только этим…
Не успела я ее остановить, как через главные ворота замка потянулась вереница слуг.
Вышли все. И даже те, кого рассчитали в прошлом месяце. Слуги несли сундуки, походные сумки, саквояжи, шляпные коробки, тюки и свертки. Шли к карете с таким торжественным видом, словно не загружали дормез вещами, а возлагали лепестки, покрытые эльфийской пыльцой, на алтарь забытого древнего божества.