— Ну что ж, пойдемте, — сказал он, обернулся к своим и выразительно дернул подбородком.
Гаржак пошел первым меж могучих сосен, обходя самые непролазные заросли кустарника и папоротников выше человеческого роста, равнодушно сшибая крупные грибы, которых в другое время непременно стоило бы набрать пару-тройку корзин — отец Гриук умел их готовить лучше дворцовых поваров. Вскоре, уардов через двести, и точно, потянулось редколесье, где и конным проехать очень легко, и засады не устроишь: заметят тебя издали, и следить за кем-то, оставаясь незаметным, не получится.
Вскоре Сварог увидел первую мертвую лошадь — действительно никаких видимых повреждений... И еще несколько... Они оказались на чем-то вроде прогалины — но все же поросшей деревьями так, что и вимана не опустилась бы. Кучка людей стояла в стороне, держа под уздцы коней. Чуть левее протянулся аккуратный рядок, при виде которого вновь защемило сердце: шесть продолговатых предметов, прикрытых короткими плащами, из-под которых виднелись сапоги.
Завидев Сварога, пятеро сорвали каталаны и поклонились. Коротко кивнув им, Сварог подошел к двум телам, лежавшим почти бок о бок возле мертвых лошадей, — вот эти двое, сразу видно, убиты пулями...
Почуялся резкий запах пороховой гари — скорее всего, показалось, все произошло часа два назад, любой пороховой дым давно развеяло бы...
Он стоял над ними с застывшим лицом. Лица Стахора он не видел, того пули швырнули ничком (да, вот и четыре следа от них на спине), руки под грудью, ноги поджаты, словно он собирался куда-то прыгнуть в свой последний миг. Эгле лежала навзничь — три пули в грудь, лицо не задето, на нем так и застыла яростная решимость. В откинутой правой руке так и зажат небольшой, никогда раньше не виденный предмет: черная гнутая рукоять, вместо ствола — толстая серебристая спираль. Одеждой ничем не отличаются от местных: зеленые костюмы, высокие сапоги, охотничьи ножи на поясах, тут же валяются каталаны с окаймляющими тулью ожерельями из звериных зубов — Сварог не стал присматриваться чьих.
Не было ни сожаления, ни сочувствия, ни чувства вины. Если уж откровенно, только облегчение от того, что разрешалась еще одна проблема, способная стать крайне серьезной из-за своей загадочности: неизвестно было, чего следует ожидать, абсолютно неизвестно.
И, как случается в таких вот ситуациях — что-то вроде тоскливой усталости и легкой злобы на жизнь за то, что она именно такова и другой никогда не станет...
— Давайте, — кивнул он своим.
Ни единого вопроса не последовало — все обговорили заранее. Работа началась: из мертвых рук со всеми предосторожностями вынули неизвестное оружие и упаковали в надежные контейнеры, металлические шесты в два счета превратили в носилки (Марлок настаивал, чтобы тела скрупулезно исследовали, учитывая, что Стахор и Эгле облагали кое-какими