Она стиснула запястья Мэддокса, прижимая его к себе, словно бесценное сокровище.
– Ты был прав, – сказала она Сабину. – В округе действительно рыщут охотники. Они ищут вас. Точнее, искали вас.
Она и это слышала, не так ли? Он изо всех сил старался не ухмыльнуться, глядя на Мэддокса, но не сумел. «Видишь, – произнес он. – С ними надо что-то делать. И единственный выход – война».
«Ты ошибался, – добавил демон Сомнения, и эти слова проскользнули в мысли Мэддокса. – Ты всегда ошибаешься».
– Сабин, – рассвирепел Мэддокс.
– Прости. – Демон иногда делался неуправляемым, и Сабин не мог удержаться от навязывания сомнений окружающим. Демон проявлял себя при первой удобной возможности. Каждый раз.
«Вот именно поэтому у меня не может быть любимой женщины».
– Я смогла различить двенадцать разных голосов. Они направляются в Будапешт, – сообщила Эшлин, – потому что только что выяснили, где находится второй артефакт.
В сгустившихся сумерках Даника и Рейес наконец добрались до крепости. Они не целовались и не прикасались друг к другу с тех пор, как вышли из клуба. И не проронили ни слова. Рейес не знал, хорошо это или плохо. О чем она думала?
Молчание продолжилось и когда они вошли в его спальню. Стараясь не поворачиваться к Данике спиной, Рейес закрыл и запер дверь. Она не смотрела на него. Рейес прислонился к двери, ощутив прохладу деревянной поверхности сквозь порванную ткань рубашки. К счастью, Боль забился в укромный уголок его разума, насытившись битвой с охотниками, и ничего от него не требовал.
Даника стояла перед кроватью, глядя на черные простыни. С трепетом? С нетерпением?
Рейес надеялся на последнее. Охотники так сильно и глубоко ранили его, что ему, возможно, понадобится зашивать раны. Однако он решил оставить все как есть. Боль пульсировала в его теле, наполняя его восхитительными ощущениями. Наконец-то он мог быть с этой женщиной, и ей не придется делать ему больно. Он будет с ней нежен и не навредит ей.
– Волнуешься? – спросил он.
Даника немного помолчала, а затем ответила:
– Нет.
Лгунья. Его губы тронула едва заметная усмешка. – Может быть, сначала поговорим?
Но даже эта временная отсрочка давалась ему с трудом. Он жаждал ощутить ее обнаженное, охваченное страстью тело в своих объятиях.
– Нет. Никаких разговоров.
Он нахмурился. Ее голос звучал столь… решительно. Почему она не хотела разговаривать с ним? Разве это так важно? Ты тоже не хотел с ней разговаривать.
Даника медленно обернулась, наконец взглянув на Рейеса. И, как всегда при взгляде на ее ангельское личико, у него перехватило дыхание. Такая хрупкая и такая красивая, подумал он. Возможно, это дар для нее, но определенно проклятие для него. Он не мог отвести от нее глаз. И был бы счастлив умереть, если бы ее образ стал последним, что он увидел бы на этой земле.