«И все еще рисует», – подумал он и промолчал. Черт. Он мечтал, чтобы они убрались подальше и не мешали ему смотреть на экран.
– Но он плакал, когда она исчезла.
– Почти рыдал.
И по-прежнему хотел плакать. Боль свернулся комочком в уголке его разума, зализывая душевные раны. Демон влюбился в Данику так же сильно, как и Рейес. И ощущал ее потерю. Они были двумя половинками одного целого, поэтому Рейес не удивился, что они с демоном полюбили одну и ту же женщину.
– Если кто-то и сможет ее вернуть, то это он.
Он больше не прислушивался к их словам, глядя на мелькающие на экране кадры из семейной кинохроники. Она уже тогда была ангелом, от нее исходили свет и надежда на лучшее будущее. «Без нее я ничто».
– Ты меня слышишь? – Джинджер встала прямо перед ним, уперев руки в бока. Она была выше, чем Даника, и изящнее. Она красива, но ей далеко до его ангела.
– Нет, – ответил он. – Отойди.
Тинка присоединилась к дочери, взяв ее за руку.
– Наверняка ты можешь попытаться еще раз.
– Вернуть ее, – продолжила Джинджер, – и тогда мы перестанем уговаривать ее бросить тебя.
– Хотя нам это и не нравится. Она хотела, чтобы ты был в ее… в ее… – Тинка разрыдалась. – В ее жизни.
Женщины обнялись. Грудь Рейеса сдавила боль.
Но демон не обратил внимания. «Хочу моего ангела».
«Я тоже».
«Она нужна мне».
Тинка и Джинджер отошли в угол и принялись шептаться. Наконец Рейес во всех подробностях смог рассмотреть происходящее на экране. Даника гордо махала рукой перед законченной картиной.
– Они желают добра, – сказала Мэллори.
– Я знаю.
– Возможно, если я попытаюсь сосредоточиться, мои видения вернутся. И я найду решение.
Возможно. Но он не переставал надеяться. Рейес впервые рассмотрел картину вблизи. Он нахмурился и схватил пульт. Камера отодвинулась от картины, и в кадр попала задумчивая женщина – молодая копия бабушки, изучавшая цвета и линии.
Рейес нажал кнопку «Перемотать», а когда картина появилась снова, нажал на «Паузу». Джинджер снова вернулась и решительно загородила экран.
– Отойди, – приказал он.
– Ах, прости. Ты…
– Уйди!
Вскрикнув, она отскочила в сторону:
– Хорошо. Зачем так орать?
Он снова уставился на картину. Неужели это?.. Да, именно так. Он вскочил, охваченный нетерпением.
– Мэллори. Взгляните на картину и скажите, что видите.
Она послушалась, и ее глаза округлились от изумления.
– О боже. Неужели это… это?..
– Думаю, да. – Похоже, он только что узнал, как спасти Данику.
Даника парила в море мрака, окутанная ледяным холодом. Время от времени она ощущала легкие прикосновения пальцев к лицу и шее и знала, что ее обнаженное тело закутано в невесомую ткань, потому что прохладный шелк не давал ей улететь в абсолютное небытие. И время от времени в ее голове звучал голос.