— Мне приснилось, что я нашел десять тысяч рублей в портфеле.
— Подь ты к лешему! — Старуха усмехнулась, помолчала и спросила: Ну, и что бы ты с имя стал делать?
— Что?.. А ты что?
— Я тебя спрашиваю.
— Хм… Нет, а вот ты чего бы стала делать? Чего тебе, например, надо?
— Мне ничего не надо. Может, дом бы перебрать…
— Лучше уж новый срубить. Чего тут перебирать — гнилье трясти.
Бабка вздохнула. Долго молчала.
— Гнилье-то гнилье… А уж я доживу тут. Немного уж осталось. Я уж все продумала, как меня отсюда выносить будут.
— Начинается! — недовольно сказал Моня. Он тоже любил бабку, хоть, может, не очень это сознавал, но одно в ней раздражало Моню: разговоры о предстоящей смерти. Да добро бы немощью, хилостью они порождались, обреченностью — нет же, бабка очень хотела жить, смерть ненавидела, но притворно строила перед ней, перед смертью, покорную фигуру. — Чего ты опять?
Умная старуха поддельно-скорбно усмехнулась:
— А чего же? Что я, два века жить буду? Приде-ет матушка…
— Ну, и… придет-значит, придет: чего об этом говорить раньше время?
Но говорить старухе об этом хотелось, жаль только, что Мотька не терпит таких разговоров. Она любила с ним говорить. Она считала, что он умный парень, удивительно только, что в селе так не думают.
— Дак чего приснилось-то?
— Да ничего… Так я: утро вон хорошее, я и… радый.
— Ну, ну… И радуйся, пока молодой. Старость придет-не возрадуесся.
— Ничего! — беспечно и громко сказал Моня, закончив трапезу. — Мы еще… сообразим тут! Скажем еще свое «фэ»!
И Моня пошел в гараж. Но по дороге решил зайти к инженеру РТС Андрею Николаевичу Голубеву, молодому специалисту. Он был человек приезжий, толковый, несколько мрачноватый, правда, но зато не трепач. Раза два Моня с ним общался, инженер ему нравился.
Инженер был в ограде, возился с мотоциклом.
— Здравствуй! — сказал Моня.
— Здравствуй! — не сразу откликнулся инженер. И глянул на Моню неодобрительно: наверно, не понравилось, что с ним на «ты».
«Переживешь, — подумал Моня. — Молодой еще».
— Зашел сказать свое «фэ», — продолжал Моня, входя в ограду.
Инженер опять посмотрел на него.
— Что еще за «фэ»?
— Как ученые думают насчет вечного двигателя? — сразу начал Моня. Сел на бревно, достал папиросы… И смотрел на инженера снизу. — А?
— Что за вечный двигатель?
— Ну этот — перпетуум мобиле. Нормальный вечный двигатель, который никак не могли придумать…
— Ну? И что?
— Как сейчас насчет этого думают?
— Да кто думает-то? — стал раздражаться инженер.
— Ученый мир… Вообще. Что, сняли, что ли, эту проблему?
— Никак не думают. Делать, что ли, нечего больше, как об этом думать.