Ступа – совсем не археолог, – только движимая какой-то тупой симпатией к старой стене, как камень к камню, привезла Марью Моревну прямо в пещеру – едва различимую щель в скале, похожую на тонкий треугольник темноты между страницами раскрытой книги, лежащей страницами вниз на белом столе. Ступа трижды топнула по снегу и наклонилась вперед, вывалив Марью на утрамбованный круг плотного снега в середине мягких молчаливых сугробов. Пест провернулся в чаше, урча, вымаливая одобрение. Марья сначала подумала поцеловать его, но поняла, что председатель Яга никогда бы не пожаловала своего зверя такой милостью. Вместо этого она еще раз шлепнула ступу по боку с оттяжкой. Ступа рывком выпрямилась, кружась от восторга.
В расщелину задувало снежинки, три ветра пробрались внутрь, завывая и хрипя. Черный мех Марьи Моревны блестел, побелев от ледышек. Она нырнула в зев пещеры, заполняя каменный чулан паром своего дыхания, чувствуя, как кожа все еще горит от скачки. Потолок нависал низко, сталактиты, как потеки слюны, раскачивались у нее над головой, пол под уклоном уходил вниз, все дальше и дальше в темноту. Как я найду сундук в этой черноте, отчаивалась Марья, шаря руками впереди себя, цепляясь за тени.
– Хару-у, Бабушка! – прорычал кто-то невидимый, там, где Марья не могла достать руками. – Ты чего спотыкаешься, опять напилась?
– Гавуу! – провыл другой хриплый голос. – Однажды у тебя отрастут жабры и ты научишься дышать водкой. Вот тогда мы будем о тебе скучать!
– Гав, гав, – проворчал третий. – Надо тебе посветить зубами. – Сверкнула вспышка фосфора, окрасив пещеру белым и зеленым.
Четыре собаки с огромными, но довольно костлявыми в призрачном свете лапами сидели вокруг Марьи, дружелюбно вывалив языки. Гордая волчица медленно била толстым хвостом об пол пещеры, голодная гончая облизывалась, высокомерная болонка щеголяла гривой курчавой шерсти вокруг морды, а жирная пятнистая овчарка положила голову на два столбика оледеневшей слюны, похожих на длинные толстые клыки. За ними сиял заиндевевший стеклянный сундук.
– Рап, рап! – тявкнула болонка. – Ты сегодня очень неплохо выглядишь, Бабушка! Что такое, куда делись все бородавки? Опять в крови искупалась, будьте уверены. Девственницы или капиталисты в этот раз?
Марья чувствовала, что ее тушь растекается по ресницам, а половина волос выбилась из пучка. Я, должно быть, выгляжу страшной, но этого они и ждут, это им нравится.
– Девственницы, – прорычала она.
Овчарка навалилась на столбики слюны, которые задрожали под ее тяжестью.
– Гав, гав! Твой голос такой сильный и громкий, Бабушка! В прошлый раз ты скрипела так, будто проглотила шесть ножей! Как тебе удалось так смягчить его?