– Об этом на исповеди покаетесь, – отрезал послушник.
Осторожно выглядывая из-за широкой спины в чёрном подряснике, Маша заметила, как, утратив желание воевать, бабы потянулись обратно в сельмаг, возвращаясь к своей очереди за хлебом. Уже из магазина послышалось жужжание всё ещё недовольных и одёргивания более разумных: «Обалдели совсем! На туристов нападать! Думать надо! Распугаете…» Машин взгляд скользнул вниз, и она увидела ещё готовые к бою, крепко сжатые кулаки послушника. Из колодца доносился истошный рёв Вики. Послушник перегнулся через подгнивший от времени деревянный борт и вытащил перепачканную в иле, воющую Вику. Маша бросилась к ней:
– Цела?
Вика ныла, размазывая по лицу полосы грязи. Но пострадало только её самолюбие.
Катя, как испуганная кошка с прижатыми ушами, крадучись вышла из-за колодца.
– Ваше счастье – там один ил остался, засыпали его давно, – буркнул послушник. – А вы?
– Я нормально, – промямлила Катя.
– Я тоже, – выдохнула Маша и с неподдельной благодарностью произнесла: – Спасибо!
– Не за что, – бросил он с каменным лицом, скользнув неодобрительным взглядом по её голым ногам. И Маша почувствовала себя, как провинившаяся девчонка перед старшим братом, к которому хочется броситься на шею из любви и восхищения, но по строгому, неулыбчивому лицу было понятно, что делать этого не следует. Без лишних слов послушник чуть кивнул и пошёл дальше – по своим делам.
* * *
Подруги привели Вику домой. То хныкая, то матерясь, она шла, растопырив пальцы, с которых стекала тёмная жижа. Когда Вика, напоминающая теперь участницу боёв в грязи, вошла во двор, Антон широко раскрыл рот, а Юрка расхохотался:
– Гляжу, поход удался! Только, Виктория, ты перебрала с шоколадом – вон с носа капает…
– Дурак! – взвизгнула Вика и метнулась в душ.
– Что случилось? – спросил Антон у ещё не пришедших в себя Маши и Кати.
– Кое-кто не хотел стоять в очереди… – пробормотала Маша, – у местных бабок разговор короткий – головой в колодец.
– А вы где были?! – возмутился Антон.
– Слышь, ты на нас голос не повышай – нам хватило уже! – вдруг встрепенулась Катя. – Если б не тот послушник, нас бы тоже из колодца выуживать пришлось.
– Какой послушник? – удивлённо вскинул брови Юра.
– Всё тот же, – ответила Маша, отмывая руки в умывальнике. – Если так будет продолжаться, к концу нашего отпуска я ему не только жизнь, душу задолжаю.
– И чего такого он сделал?
– Заступился. Тёток угомонил, – сказала Маша, не скрывая восхищения в голосе: – Причём он вроде чуть старше меня, а сказал, как отрезал. И все послушались.