– Колосов, мы придумали! На общей песне будешь на троне сидеть. Там всё равно под фон. Твою партию завтра запишем, готовься. А в отдельном номере ты ж у нас Квазимодой будешь. – Она не удержалась и хмыкнула: – Штальманн, конечно, юморист… Ладно, речь не о том. Мы соорудим башенку, будешь там сидеть и руки протягивать, а вокруг будет кружиться Эсмеральда. На экраны пустим картинку с собором. Полный антураж. Девочка сама порепетирует под твою фонограмму, а ты приедешь сразу на эфир, чтобы уж точно без эксцессов обошлось.
– Как скажешь. А с кем я выступаю?
– С Машей Александровой. Она танцовщица опытная, в принципе может на себя весь номер взять.
Алёша шумно сглотнул.
– Ты имеешь что-то против? – не поняла Зарина.
– Нет, я только за, – пробормотал Алёша, чувствуя, как волнение сжимает горло. Выступать с Машей! Вдруг это что-то изменит, наконец?
Вечером появился измочаленный после прогонок номера Слава:
– Ну, ты как?
– Нормально.
– Клёво. А тебя сегодня опять эта рыженькая спрашивала. Я сказал, что ты записываешься в студии, Штальманн так велел. Не разглашать пока, чтобы слухи не поползли.
– Да я уже правда нормально. Штальманн перестраховывается. – Алёша встал на ноги, демонстрируя, что всё в порядке.
– Молодец, друже! Напугал ты меня.
– Я сам, если честно, чуть не поседел.
– Так мне рыженькой ничего не говорить?
– Пока не надо, раз Штальманн требует. А то ещё нарвёшься на неприятности…
Славик ушёл, а Алёша продолжил репетировать до поздней ночи, выискивая нужные вокальные оттенки. Ещё бы! Теперь каждое слово песни обрело новый смысл, перевод гласил: «Танцуй, моя Эсмеральда. Станцуй ещё раз для меня. Дай мне уйти с тобой, умереть ради тебя – не значит умереть…» Одно непонятно – как смог Штальманн, этот чёрствый сухарь, кошелёк в очках, настолько точно угадать?
Первый репетиционный день начался странно: самого Алёши не было, хореограф опоздал, башню на платформе поднять так и не смогли – заклинило что-то. Постановщик Коля Фильченко почесал подбородок и произнёс задумчиво:
– Времени жалко, фиговина какая-то происходит. Как сглазили номер.
– Можно я немножко поимпровизирую? – сказала Маша.
– Давай, – махнул рукой Коля.
Маша прослушала песню, поднялась на подмостки и попросила включить фонограмму снова. Под проникновенный Алёшин голос движения рождались сами собой. «Танцуй!» – пел он, и Маша, подчиняясь, кружилась у бутафорской башни. Узнавая любимый тембр, тело становилось лёгким и податливым: тянулось, выгибалось, летело к нему…
Песня закончилась, Коля и звукооператоры громко зааплодировали. Улыбаясь, Маша поклонилась.