Ночью было еще несколько попыток штурма, но абсолютно неудачных со стороны боевиков. В «крепости» появились раненые. Осколком ВОГа срезало мочку уха одному из матросов, и несколько легких осколочных у других, матрос-санинструктор, даже не вкалывая промедол, обработал раны. Морской пехотинец, у которого мочка уха полуотрезанная болталась непонятно на чем, тихонько поморщился и отрезал себе мочку ножом, остановил кровотечение куском бинта и скотчем. Потом тихонько смылся к своей бойнице — он жутко боялся врачей.
Связи с комбатом не было уже довольно долго, батальонная КШМка ушла с частоты, однако связист, опасаясь нагоняя замполита, принял все меры, какие мог — ночью забрался на крышу, раскинул антенны и принялся прокачивать связь. Каким-то чудом (а устойчивая связь в наших войсках всегда чудо) перескакивая с «дорожки» на «дорожку» вышел на комбатовского связиста, который всегда таскался за командиром батальона с 159-ой за спиной, кучей других станций на груди и аккумуляторов в РД. Комбатовский связюган стал быстро записывать в блокнотик сообщение и расшифровывать его с помощью «сказки» (специальной таблицы). Сам подполковник Перегудов находился на ЦБУ на доведении боевого приказа Командующего. Как раз при передаче и записи сообщений начался ночной бой. Вокруг связиста на крыше стали свистеть осколки и чвакать пули. Матрос накрылся броником, заслонил своим мощным телом свою любимую станцию и открыв рот дожидался ответа на переданное сообщение. Связист комбата переписал расшифрованную информацию на листок и заметался вокруг штабных кунгов. Комендачи, охранявшие ЦБУ группировки, попытались арестовать матроса, но, однако, тщетно. Связист метался и судорожно пытался найти выход из создавшейся ситуации.
Другой связист, лежа на крыше обстреливаемого дома, закрывал собой 159-ю и думал, что пришел конец. Когда совсем рядышком раздались визгливые крики «Ал-л-ла-а-а», матрос подумал, что все, вот его смертный час, и полез за пазуху. Там, обернутая целлофаном лежала записка от его гражданской подруги, которая вручила её ему на проводах и дала наставление вскрыть, когда любимому станет уж очень плохо. Матрос разорвал целлофан и грязными пальцами развернул клочок бумаги. «Паша, ты уже не маленький, думай сам!» — гласила записка. Связист громко заржал и понял, что надо обязательно вернуться, чтобы выяснить у подруги, что за хрень она написала. Спуститься вниз в более безопасное место он как-то и не подумал, мало ли что, вдруг Булыга спросит, где связь?
Офицер-секретчик, разносивший какие-то документы для высших чинов, сунул подполковнику Перегудову в руки записку от связиста. Комбат в три секунды прочел написанное, быстренько черкнул ответ и через этого же офицера передал наружу.