– Что это вы там все рисуете, а? Шаржи? Ну-ка…
Анна не давала посмотреть, и он схватил ее за руки, она вырывалась смеясь – эта шутливая борьба была больше похожа на любовную схватку, и, взглянув друг другу в глаза, оба это поняли. Ближе к ночи Анна нашла Сергея в саду – пришла на запах табака и огонек его трубки. Он сидел на качелях под жасмином и удовлетворенно улыбнулся в полумраке – уверен был, что придет.
– Ана! С одним «н»! Присаживайся! – и приглашающее похлопал себя по коленке. Она присела, и он тут же обнял ее за талию. – Ничего, что я курю?
– Мне нравится! Вкусно пахнет. А можно мне попробовать?
– Ну попробуй, индейская женщина…
Анна затянулась и даже не закашлялась.
– Нет, просто нюхать приятнее.
– Храбрая индейская женщина…
Он прижал ее покрепче и поцеловал, уронив трубку, Анна ответила. «Совсем не так, как с другими!» – думала Анна, вспоминая свой богатый опыт по этой части: однажды она три часа подряд целовалась с мальчишкой-однокурсником на этюдах в Царицыно. Потом она перестала думать вообще и просто растворилась, как кусочек сахара в горячем чае, чувствуя только его губы и руки, нежно гладящие ее грудь, – она надела платье прямо на голое тело.
– Черт возьми! – сказал Сергей, с трудом оторвавшись от нее. – Какая жалость, что я не могу себе это позволить!
– Почему это? – спросила она, переводя дух.
– Ну, во-первых, – Сергей взял ее руку и стал загибать пальцы, – я слишком стар для такой юной особы, как ты. Во-вторых, мне совершенно нечего тебе предложить, кроме себя самого, а я – смотри пункт первый!
– Какие-то глупости… – пробормотала Анна, пытаясь опять его поцеловать.
– Нет, подожди! В-третьих, я женат. И в-четвертых, я не свободен. Пока.
– Что-то я запуталась: то, что ты женат, и то, что ты не свободен – это два разных обстоятельства?!
– Да. Мы с женой давно уже не живем вместе, хотя не разведены. Но… я не один.
Анна подумала.
– Ладно, теперь послушай меня! – и тоже стала загибать его пальцы. – Во-первых, юным индейским женщинам почему-то нравятся белые мужчины преклонного возраста! Кстати, мне двадцать четыре, а тебе?
– Тридцать девять. – Он усмехнулся.
– Да, конечно, просто глубокая старость! Во-вторых… Что там было во-вторых? А, да! У тебя что, нет собственного вигвама?
– Нет, – сказал Сергей со вздохом.
– У меня тоже нет, поэтому я согласна на любой временный шалаш, что ты мне предложишь! И наконец, третье и четвертое… Скорее четвертое. Мы, индейские женщины, ни с кем не делим наших мужчин. Мне не важно, что у тебя штамп в паспорте, если ты, как говоришь, с ней не живешь. Но с кем-то ты ведь живешь? И что значит «пока»?