Когда появился оборотень, она была в ужасном настроении, и он, кажется, тоже.
— У тебя что-то случилось?
— Вроде того, — проговорила Марго. — А у тебя?
— И у меня тоже. Не пустили в отпуск.
— Тогда почему ты здесь?
— Я уволился, — он улыбался.
— Что, написал заявление об уходе?
Он улыбнулся каким-то своим мыслям:
— Что-то вроде того.
— А где ты хоть работаешь?
— В фитнес-клубе инструктором. Работал.
Перед внутренним взором Маргариты почему-то пронеслись в щепки разнесенные скамейки, битые зеркала и покореженные тренажеры, но она отогнала это видение.
— А у тебя что?
— А у меня сущие пустяки, завтра я предстану перед Коллегиумом. И с вероятностью сто из ста получу смертный приговор. Так что зря ты увольнялся, волчонок. Достаточно было взять выходной. Боюсь, твоя помощь мне больше не понадобится.
— Сама же говорила, что я могу оказаться хомячком. А ты пессимистка. До завтра у нас еще вагон времени. Съездим к твоей сестре. Она что-нибудь придумает. Но сначала кормежка.
И он потащил тяжелые пакеты на кухню. Действительно, остаться у нее Виктория не разрешила, но помочь же не отказывалась. Маргарита вновь воспряла духом. Вдруг за то время, пока сама Марго решала вопросы своего питания, сестра уже сообразила, как помочь ее горю.
— Ни черта себе, — услышала она из кухни.
Оборотень сказал себе это под нос очень тихо, явно не рассчитывая, что его услышат, но все-таки она услышала и быстро двинулась к нему. Что-то было не так.
* * *
Маргарита вышла на кухню и вопросительно посмотрела на своего гостя. А он собирается ей соврать или что-то скрыть. Или нет, не собирается, не может решиться. Надо ему помочь:
— Что там у тебя?
— Вот, — он протянул ей камушек, маленький, почти микроскопический, черный, с красивой огранкой.
Это была очень дорогая старинная брошь, из числа тех вещиц, в которые, увидев однажды, влюбляешься навсегда. Виктории стоило большого труда ее заполучить. Крупные рубины — мерцающие, кроваво-красные — и мелкая россыпь ограненных опалов. Удивительная вещь! Мастер, который такое придумал, наверняка был сумасшедшим или гением, или то и другое вместе.
И вчера, глядя на Викторию, Маргарита не могла понять, что не так. Какой-то беспорядок в ее всегда безупречном образе, неуловимый взгляду. А теперь вспомнила: на месте одного из черных микроскопических камешков — зияющая пустота белого золота. Практически незаметно.
Она принюхалась, запаха Виктории здесь не было. Ну может быть, совсем чуть-чуть, ровно столько, сколько принесла бы на одежде сама Маргарита. Она ведь приходила к сестре.