— Уверена!
Старик довольно кивнул, словно она сдала какой-то важный экзамен, поискал нужный ключ на связке, вставил его в дверь и провернул.
Маргарита зашла и ахнула: в этой комнатке не было инвентаря для уборки и не лежали ровными рядами чистящие средства. Здесь все осталось как прежде. Узкая кровать, тусклое зеркало, небольшое окошко. Ей казалось, если она откроет гардероб, увидит там все те же наряды.
— Он запретил что-то менять в этой комнате, — раздался сзади старческий голос. — Никогда сюда не приезжал. А вот недавно приехал.
Маргарита кивнула:
— А где?..
Старик перебил ее:
— Не тратьте время на вопросы. Я не знаю ответов. Он лишь просил открыть эту дверь той, что об этом попросит.
Вампир вышел из комнаты, а Марго огляделась. Где может быть письмо? Куда он мог его спрятать? Где все началось и закончилось?
Маргарита подошла к кровати, нырнула рукой под подушку, и пальцы нащупали гладкую поверхность бумаги.
Она торопливо развернула листок. Знакомый почерк, витиеватые буквы. Тот, кто учился писать пером, даже шариковой ручкой будет писать красиво.
От этого листка веяло древностью — или забытой молодостью? — а еще опасностью. И надеждой.
Денис остановился у входа, словно оставил наедине ее — и того, с кем ей предстояло проститься.
Марго обернулась через плечо, улыбнулась ему благодарно и начала читать.
Дорогая Маргарита!
Я хочу сказать тебе свое «прости». Хотя даже если бы каждый день на протяжении всех этих лет я говорил тебе «прости», этого было бы недостаточно.
Если ты читаешь это письмо — значит, у тебя появился еще один повод чуть меньше меня ненавидеть. Меня больше нет.
Думаю, ты уже поняла, что я нашел выход для всех для нас.
Жизнь без убийств.
Без бесконечного чувства вины, без ощущения, что ты своими руками уничтожаешь всех, кого любишь, и все, что бережешь.
Виктория по-своему права, придуманное нами деление людей на тех, кто имеет право жить, и тех, кого мы можем убить, неправильное.
Кто дал нам право судить, кто дал право отделять одних от других?
Вывод, который она сделала, был неверен: если нет разницы, можно убивать всех.
Не так, если нет разницы, нельзя убивать никого.
Я много лет прожил с чувством вины, давящим и тяжелым. Не знаю, простила ли ты мне, что я сделал с тобой, знаю, сам я себе этого никогда не прощу.
Я уже всерьез подумывал об аннигиляции, когда встретил Кристину. Если ты читаешь это письмо, скорее всего вы уже знакомы.
Это началось в кафе. В единственном кафе в этом городе, где готовят приличный кофе. Миловидная девушка приносила мне кофе каждый день. И спустя несколько недель я уже и не знал, почему туда хожу. То ли потому, что кофе действительно хорош, то ли потому, что она встречает меня счастливой улыбкой.