- Хорошо. Пойдемте кушать Ваш знаменитый гаспачо.
- И обнимите меня, черт возьми! Мне холодно.
***
- О, проклятье! Марина, какие же у Вас длинные лестницы!
- Тихо Вы! Всех соседей перебудите!
- Хорошо-хорошо… Тс-с-с! Молчу. Но, все же…
- Вчера, когда Вы были при смерти, Вас это не смущало.
- Да не помню я про вчера… Однако же Вы и пьете!
- Я случайно. И потом, не забывайте, что я – дочь солдата.
- Это я заметил.
- Сейчас… Где же эти ключи?... А, вот они.
- Давайте я сам… Есть. Где у Вас лампа?
- Зачем? И так светло.
- И то правда.
- Это был замечательный вечер. Просто замечательный.
- О да. Вы правы.
- Не думала, что Вы так хорошо играете на рояле. Господин Торрес был в восторге.
- А я понятия не имел, что Вы умеете танцевать сальтарелло.
- Я и тарантеллу умею.
- Невероятно!
- Вероятно. Виктор, Вы… О!..
- М-м-м…
- Поцелуйте меня снова.
- Черт, как же это у Вас расстегивается? Понятия не имею…
- Все Вы знаете, не притворяйтесь.
- А, вот, нашел.
- Спальня направо… Нет-нет – возьмите меня на руки и отнесите.
- О, как романтично!
- К дьяволу романтику! Я запуталась в этой проклятой юбке!
- Минутку…
- О, так лучше. Зажгите лампу. Ненавижу темноту.
- Марина?
- Да?
- Ты красивая.
- Врун!
…За окнами шелестел ветер, и мелькали габаритные фонари карет. Ближе к утру взошла луна и тогда город, наконец, уснул. До самого утра на улицах было пусто и тихо, и только одинокий фонарщик, направляющийся домой, размахивал полупустой бутылкой, напевая себе под нос: «…одии-и-ин ра-а-аз в го-о-од, са-а-ады цвету-у-ут…»
Дежурный жандарм высунулся из караулки на углу, проводил фонарщика взглядом, плюнул, и не стал его трогать.
- Приехали, ваше сиятельство! Жестянка!
Фигаро порылся в карманах и дал извозчику серебряную монету.
- Сдачи не надо.
- Спасибо, добрый господин! – извозчик просиял. – Вам к алхимику надыть?
- Знаете, где он живет?
- Знаю, конечно, как не знать, – закивал извозчик. – Пройдете во-о-он до того красного дома, свернете в переулок, где, значится, дорога под уклон, и прямо пойдете, аккурат до перекрестка. Там как раз будет лавка алхимика евойного, он там и живет.
- Благодарю. – Фигаро спрыгнул в утоптанный снег и потянулся за саквояжем. – Он что, живет в лавке?
- Дык весь дом выкупил, супостат! Первый этаж у него – лавка, а во втором он живет, значить.
- Какой, однако, зажиточный алхимик… Ну, бывай.
Извозчик помахал рукой и сани, сорвавшись с места, унеслись во тьму.
Башенные часы глухо пробили половину второго ночи. Фигаро вздохнул и помотал головой. Хмель понемногу отпускал, а вместе с этим возвращались старые сомнения.