— Я больше не буду заниматься психотерапией.
— Вы заболели? — встревожилась Дженис.
— Нет, я здорова.
— Тогда в чем дело?
— Мне кажется, пришло время второго акта моей жизни.
— Я вас не понимаю.
— Я собираюсь работать директором летнего лагеря.
— Летнего лагеря? — в ужасе переспросила Дженис. — Вы все бросаете ради этого? А если у вас не получится? Если вы поймете, что не справляетесь?
— Ну, думаю, такая вероятность всегда существует, когда ты хочешь заняться чем-то новым, — ответила Жюль. На самом деле они с Деннисом тщательно обдумали эту возможность. Квартира была у них в собственности. Зарплата в сочетании с низкими расходами в Белкнапе позволит им возвращаться в свою квартиру по окончании лета и жить там до весны. А на остальную часть года они попытаются сдать ее в аренду. Ну а если они не справятся с работой — по собственному мнению или по мнению Вундерлихов — и им придется возвращаться домой, у них будет свой угол в Нью-Йорке. Но вот практику Жюль, пусть и совсем скромную, придется закрыть. Управлять летним лагерем — работа на весь год, независимо от того, где ты живешь. Им с Деннисом придется все время активно рекламировать «Лесной дух», искать перспективных подростков и заниматься регистрацией.
— Неужели вы правда это сделаете? — спросила Дженис. — Это как-то странно. И, не обижайтесь, пожалуйста, но управление летним лагерем не имеет ничего общего с психотерапией. Это совсем разные вещи. Вам так не кажется? Я не могу представить, как вы звоните в звонок или распеваете спиричуэлсы. Вам придется учиться?
— Я понимаю, что это очень неожиданная новость. И я уверена, что мне еще многое придется сделать.
Жюль видела боль в глазах Дженис, но она видела ее там всегда. Ей бы хотелось унять эту боль, но она никогда не могла этого сделать, не сможет и сейчас.
* * *
Вечером Жюль и Деннис лежали в постели без сна. Точнее, это Жюль встревоженно ворочалась, пока Деннис не спросил:
— Ты в порядке?
— Кто вообще так резко меняет жизнь в нашем возрасте? Да никто. Это бред.
— Значит, станем пионерами.
— Ага, поедем сразу в фургоне Конестога. Я позволила себе испортить жизнь своим клиентам.
— Тебе нужно жить собственной жизнью.
— Я даже не про отъезд. Скорее про то, что я оставалась с ними все эти годы. Я научилась жить с ними, я всегда интересовалась их жизнью и тем, что мешало им жить. Я буду скучать по ним. Я не хочу их бросать. Но на самом деле в качестве психотерапевта я ничуть не талантливее, чем в качестве актрисы. Это неестественно для меня, — она обдумала эту мысль, — наверное, в «Лесном духе» все было естественно. Там все было живое. Поэтому я возвращаюсь туда.