От Денниса, подумала она, порой шел запах слегка токсичный из-за антидепрессанта, но все равно манящий, с хмельным оттенком. Пусть Деннис и не отличался иронией, стремительностью, блеском. Ей было интересно, чем он занят сейчас, холодной будничной ночью. С лета они друг от друга отдалились. Почти не было ни секса, ни поцелуев, одни нарочито вежливые беседы на нейтральные темы. Он все еще злился на нее, ведь она заставила его развернуться и уехать из Белкнапа, когда дела в лагере шли хорошо. Наверное, сидит сейчас в кровати, одним глазом смотрит кабельный спортивный канал, а на коленях держит «Журнал диагностической медицинской сонографии». С тех пор как Деннис вернулся к работе, ему нравилось следить за научными журналами, хоть это и не требовалось.
— Мне пора, — сказала она.
— Я попытался, — ответил Итан. — Просто я не знаю, как дальше жить. Все стало по-настоящему сложно.
— Всегда сложно, Итан.
— Нет, — ответил он. — Стало еще сложнее. У меня нашли кое-что.
— Что значит «кое-что»?
— Меланому.
Она пристально посмотрела на него.
— Откуда? — спросила она.
И прозвучало это почти сердито, недоверчиво. Она смутно помнила, как однажды вечером в ее комнату зашел отец и сказал, что он болен, что ему нужно в больницу. Она сидела за своим маленьким белым письменным столом и готовила доклад по книге, и внезапно стол, бумага, ручка в руке показались нелепыми, невесомыми, как предметы в космосе.
— Неважно, — сказал Итан. — Но как бы то ни было, она здесь.
Он постучал себя по макушке, потом наклонил голову и раздвинул волосы, показывая Жюль небольшой пластырь на черепе.
— И в лимфоузлах, по-видимому, тоже.
— Когда ты узнал? — спросила она, и теперь ее голос неожиданно стал едва слышным.
— Осенью. На голове постоянно зудело одно место, и я его расцарапал до крови. Потом оно покрылось коркой. Я думал, это фигня, но, оказывается, там уже давно была родинка, а я никогда ее не видел.
— И ты пережил все это один? — спросила она. — Кто был с тобой? Кому ты рассказал?
— Никому, — ответил он. — Совсем никому.
— И Эш не знает?
Он помотал головой.
— Итан, ты должен ей рассказать.
— Зачем? — спросил он. — От своей второй половины положено скрывать самую важную информацию.
— Она должна тебе помочь.
— Может быть, ты сможешь это сделать, — сказал он с натянутой улыбкой. — В любом случае отчасти это твоя вина, Жюль. Из-за тебя я выбросил свою широкополую джинсовую шляпу в то лето, потому что ты сказала, что я в ней похож на медвежонка Паддингтона. Вот все эти годы солнце и палило…
— Заткнись, совсем не смешно.