«Оставалось только убивать, убивать, убивать…», — пронеслось в голове, и до него окончательно дошло, что кроме как воевать и убивать он и впрямь ничего не умеет. Но реально убивать он никого не собирался — это противоречило его принципам защитника Отечества. Что же делать? Может, все-таки есть другой, более законный путь.
— Ир, а Ир, — обратился он к любимой жене, — может, в «универ» поступить, на юрфак? Надо же где-то нормальное гражданское образование получить.
— Щас юристов — что нерезаных собак! — здраво рассудила вторая половина. — Плюнь — попадешь в юриста или военного пенсионера. Кстати, сколько тебе пензии-то насчитали?
— Для пензии надо было еще с пяток лет послужить. Нет у меня никакой пенсии.
— Жить-то на что? — в очередной раз запричитала подруга. — Кате опять триста рэ надо. Теперь на охрану…
— Не понял! — оживился Николай, для которого тема охраны становилась доминирующей. — Что за охрана?
— Та в школе наркокурьеры завелись. Директриса завела охрану, чтоб посторонних не пущали.
— Идея верная, — подытожил отец семейства. — Может, мне к ней в охранники наняться?
— Ты чё, очумел? — вскипела супруга. — Позорить собственное дитя! Иди уж в банк. Пока берут.
Делать было нечего, и Николай стал «банковским работником» — так он теперь представлялся, когда в городе попадались его бывшие друзья по детсадику, однокашники по школе, училищу или сослуживцы. Калининград — город небольшой. Здесь невозможно пройтись с благоверной супругой до площади Победы и никого не встретить из родственников или знакомых. Однако встреча, ставшая знаменательной в его новой жизни, произошла почему-то именно в его «Морторгбанке», и он уже не мог представиться банковским работником, потому что было ясно и понятно — он простой охранник.
— Не напирать! Все пройдете!
С утра в банк выстроилась очередь, и Николай, встав в проходе, контролировал поток, фильтруя и пуская без задержки уже знакомых посетителей и проверяя пропуска у тех, кого он раньше не видел.
Профессионально, боковым зрением, он уловил в толпе чей-то жесткий взгляд и на всякий случай сосредоточился на нем, держа на контроле. Он ощущал достойного соперника, и в нем разыгралось так знакомое ему чувство опасной игры в «кошки-мышки», где он, конечно, не мышка. Наконец объект наблюдения, а это был лысый крепыш в темных очках, приблизился и, подойдя вплотную и сняв очки, вместо пропуска в банк протянул в приветствии руку.
— Шибан? — спросил крепыш.
Николай отступил на шаг и всмотрелся в лицо лысуна. Только боевые товарищи знали его кличку «Шибан», производную от фамилии «Шибанов» и означавшую в интерпретации этимологических словарей не что иное, как драчун и буян. Кличка шла за ним по пятам из училища, где, как известно, он добыл в честных сражениях свою нынешнюю супругу Ирэн, а также отличился неповиновением перед старшекурсниками, любившими напоминать молодым курсантам: «Годковщину на флоте еще никто не отменял!»