На этот раз я была уверена, что мать и сестра никогда не вернутся: или с ними что-то случилось, или они меня бросили. С тяжелым сердцем я положилась на волю матери. Уезжая, она сказала, что принесет поесть «через два или три дня», и оставила мне 15 вон на жизнь. В моих глазах — целое состояние!
Поначалу я была очень взволнована, ведь у меня никогда не было столько денег! Глаза у меня сияли. Я совсем одна, как взрослый человек, гордо расплатилась на янгмаданге, рынке возле реки. Купив кусок тофу, я вернулась в нашу крошечную квартирку с комнатой-кухней на первом этаже. Там я маленькими ложечками ела мягкий белый тофу, ограничивая себя, чтобы продержаться до возвращения семьи. Какое наслаждение, я обожала тофу! Два дня я оставалась дома и смотрела на людей из окна, выходившего на улицу. Несколькими неделями раньше, 11 ноября, умер отец; с тех пор мы с сестрой больше не ходили в школу: чтобы как-то прожить, нам приходилось заниматься сбором корней и дров в горах. Да и стыдно было бы нам вернуться в класс, не имея приличной одежды. Мы ходили в отрепье, все остальное продали. На улице я всегда боялась случайно наткнуться на знакомых.
К концу второго дня меня стал терзать голод. И еще я боялась, что меня бросили. После того, как я доела тофу, не осталось ничего. И мама все не возвращалась! Я лежала на полу, закрыв глаза, и считала про себя: конечно же, она появится, когда я досчитаю до десяти. Но ничего не изменилось. Тогда я стала считать с десяти до одного. Дальше не получалось. Потом я узнала, что такое голод. На балконе нашлось несколько пыльных листьев репы, оставшихся с тех пор, когда мы ее сушили. Я выбрала наименее пожелтевшие, прокипятила и сделала суп. Два дня я жила на этом безвкусном питье. Потом еще два дня во рту у меня не было ни крошки: сил не осталось даже на то, чтобы пойти просить милостыню или украсть что-нибудь. Понемногу тело приспосабливалось к назойливому голоду, но я слабела. Меня все сильнее охватывала тяжелая усталость. От слабости клонило в сон и возникало мучительное ощущение, что я проваливаюсь сквозь пол. Это было странно: я чувствовала себя так, словно меня затягивало в глубь земли.
Пришло тяжелое осознание приближающейся смерти. Моя семья рисковала вернуться слишком поздно. Все было кончено. С тех пор, как начался голод, я привыкала к мысли, что не выдержу, и теперь даже не боялась смерти.
Все же я говорила себе, что не могу вот так бесследно уйти. Это было бы странно… И тут я внезапно решила написать завещание. Я хотела объяснить матери, что пережила. Я хотела, чтобы она знала: я ждала ее, изо всех сил старалась ее найти; и особенно — о том, что я чувствовала себя брошенной.