Растерявшись, мама отправилась в последний раз собраться с мыслями на могилу отца. Она не осмелилась побеспокоить свою самую младшую и любимую сестру, которая тоже жила в Чхонджине. Мы, раздосадованные, вернулись на вокзал и снова сели в переполненный поезд, отправлявшийся на север, к отчаянию Раджин-Сонбона. Одна за другой, все двери закрывались перед нами. Наш план бежать в Китай через замерзшую реку Туманган откладывался по меньшей мере до следующей зимы. Тогда, к нашему стыду, мы начали жить как бездомные нищие. Мы покинули свое жалкое жилище в Ындоке, чтобы пасть еще ниже.
Ясно помню болезненный эпизод, который швырнул мне в лицо все мое падение. Я шла по улице Раджина. Вдруг за мной внезапно появился маленький мальчик: «Кожеби! Ты кожеби!» Он зло насмехался, глядя мне прямо в глаза. Гнев затопил меня. Бросив все на тротуар, я в ярости бросилась за ним. Я изо всех сил орала: «Я не кожеби!» После безумного бега мальчик исчез в лабиринте улиц. Дрожа, я ни с чем вернулась к сестре. Меня поглотила огромная грусть. «Кожеби» — слово русского происхождения, у нас оно означает беспризорного ребенка-хулигана. В Ындоке я их видела все чаще, и родители всегда говорили мне, что их надо опасаться. Эти сироты появились из-за великого голода. С 1990-х годов у многих детей родители умерли от голода. Эти дети вынуждены были научиться выживать самостоятельно. На улице. И при полном безразличии государства, бросившего народ на растерзание нищете и голоду, одновременно продолжая раздавать международную помощь армии и привилегированным высокопоставленным чиновникам. Еще и сегодня эти дети объединяются в банды и крадут все, что им попадается. Это темная сторона Северной Кореи, которую пропаганда остерегается показывать.
Я никогда не выносила подобного оскорбления. Но худшую боль мне причинило то, что я вдруг поняла — это правда. Я стала кожеби, уличным ребенком.
Итак, начиная с весны мы все трое жили как нищие, неделями не имея возможности помыться. Наши головы кишели вшами, и мы с сестрой, как обезьяны, искали их друг у друга. Каждый вечер следовало искать новое укрытие на ночлег, чтобы спрятаться от дождей влажного лета. Когда наступала ночь, мы проскальзывали под навес, который ставили у входа на рынок. Но часто приходил ответственный за порядок и выгонял нас.
Тогда приходилось довольствоваться лестничными площадками в окрестных домах. Запах туалетов на лестничных площадках досаждал, но, по крайней мере, это было убежище. До тех пор, пока охранники зданий, в свою очередь, не попросили нас уйти. Последняя возможность, когда нас выгнали отовсюду: спать под мостом.