Пенистая волна мягко вынесла ее на мелководье. Не дожидаясь, пока надвигающийся водяной вал собьет ее с ног и утащит в пучину, она вскочила и выбралась на пляж.
После купания в бодрящей воде Атлантического океана кожу пощипывал холодок, поэтому влажный зной, которым на нее пахнуло с берега, показался ей даже желанным. Крупные капли, стекавшие по ее темно-зеленому закрытому купальнику, сверкали на солнце, словно изумруды.
Близорукость мешала ей четко видеть лица мужчин, которые беззастенчиво пялились на нее со всех сторон. Но ее это не смущало: будь у нее на глазах контактные линзы, она отплатила бы им той же монетой. На пляже Ипанемы откровенное взаимное разглядывание давно стало главным развлечением мужчин и женщин.
Бесцеремонные взгляды перемещались с ее лица на маленькие упругие груди, ощупывали талию, бедра и длинные ноги и застывали на щиколотках. В Нью-Йорке она бы сгорела со стыда, но в Рио-де-Жанейро вправе была сама сколько угодно любоваться мускулистыми загорелыми парнями, которые пожирали глазами креолок в полупрозрачных костюмах.
Она усмехнулась: «Осторожно, Мелисанда Меррик! Если дело пойдет так и дальше, через пару дней ты превратишься в туземку».
Возвращаться к месту, где остались ее тапочки, полотенце и солнцезащитные очки, ей не хотелось. Немного поколебавшись, она решила позволить себе еще понаслаждаться утренней свободой.
Размахивая руками и временами подпрыгивая от переполнявшего ее счастья, Мелисанда беззаботно брела вдоль кромки воды по песчаной полосе, тянувшейся до зеленых холмов Леблона, восторженно повторяя про себя названия здешних романтических мест: Копакабана, Ипанема, Арпуадор…
Согретые теплыми морскими течениями у берегов Африки, воды Атлантики ласкали ее щиколотки и ступни, с легким шипением то набегая на берег, то двигаясь навстречу новой волне.
Прекрасное настроение не оставляло Мелисанду с того момента, как она ступила на бразильскую землю. Даже без очков или контактных линз она ощущала разницу между пестрым и ярким миром, напоминавшим ей полотна импрессионистов, и мрачной, в серо-коричневых тонах, картиной зимнего Нью-Йорка, который она покинула всего лишь два дня назад.
Последние дни в Нью-Йорке оказались для Мелисанды очень напряженными. Затянувшееся заседание факультета заслуживало внимания лишь в качестве места ожесточенных споров об университетской политике. Абсолютно никакого интеллектуального интереса оно для Мелисанды не представляло, как и вообще девяносто процентов подобных заседаний, на которых ей довелось присутствовать за время трехлетней работы преподавателем исторического факультета одного из ведущих университетов Нью-Йорка.
