— Не так уж и мало, товарисч, — хмыкнул рабочий, — Всего лишь волооких гурий, рай и бессмертие души. Согласитесь, это как-то более внушительно, чем абстрактное бренчание на арфе на облачке.
— Употребление термина 'волоокие' наводит на мысль о скотоложстве, — усмехнулся кардинал, — К тому же, я бы на твоем месте предпочел бренчать на арфе при полном отсутствии музыкального слуха, чем терпеть, пока какой-то отморозок отрезает мне пальцы…
Откуда-то сверху раздался звук пистолетного выстрела.
— Именно поэтому, товарисч, я — это я, а вы — всего лишь марионеточный священник в муравьином государстве, — высокомерно отозвался пленник.
— Попытка засчитана, — ответил Чезаре, с интересом прислушиваясь к звукам, издаваемым незваным гостем, — При той малости, которую ты обо мне знаешь, совсем неплохо. Но может ли попасть в рай (неважно, какой религии) человек, обрекший на страшные муки кого-то из дорогих ему людей? К примеру, милую Бэтти?
Он понятия не имел, кто такая эта Бэтти, но предполагал, что если пленник называет ее имя в бреду, значит, она достаточно дорога ему.
— Ты имеешь в виду неверную, товарисч? — улыбка на губах рабочего стала шире.
— Видимо, по-хорошему ты не понимаешь, — вздохнул Чезаре, — Ладно, вернусь и поговорим по-плохому.
С этими словами он сунул комок бинтов в рот пленному, чтобы не попытался предупредить проникшего, затем накинул на себя невидимость и тихо пошел искать столь шумного гостя. На пороге, однако, он обернулся, надеясь, что слова пленного — такой же блеф, как и его собственные:
— Если хочешь знать, сейчас она у моих людей на другой базе. Попытаешься сбежать, и ее запытают до смерти. Подумай об этом.
Едва только открыв дверь, мужчина увидел невысокого гостя в белоснежном плаще с высоким, закрывающим половину лица, воротником, и в треугольной шляпе. Незнакомец сжимал в руке крупнокалиберный револьвер несуществующей марки с серебристым тиснением. Колоритный образ… И что самое неприятное, Чезаре знал, кто это.
Белый Робин считался одним из самых разыскиваемых сигма-преступников. Человек идейный: себя он позиционировал скорее как вигилланта и даже порой называл супергероем. Более всего он был известен как вор сигмафинов; и именно это делало его таким опасным, при полном отсутствии собственных магических способностей. В частности, его плащ не пробивался, как считалось, вообще ничем. То есть, абсолютно. И это был лишь самый известный экспонат его коллекции.
Чезаре прикинул, что из его арсенала способно пронять неуязвимого противника. Выходило, что ничего. Кроме того, он также не знал, есть ли у Белого Робина что-то, позволяющее видеть сквозь невидимость.