— Иными словами, лезть туда неохота, — без труда расшифровал он, — Думаю, это не настолько срочный вопрос. Если это не разовое явление, то вполне можно выяснить позже, благо место я запомнил.
— Думаешь, местные в курсе? — поинтересовалась послушница, — Это как-то связано с поклонениями Дагону?
Да, местные аборигены действительно поклонялись Дагону. Причем занимателен был не столько сам этот факт, сколько подробности. Специфика культа, описания божества и имена его "коллег" — Ктулху, Азатота, Йог-Сатота и Ньярлантотепа — ассоциировались не столько с филистимским богом-рыбой, сколько с чудовищем из "Вселенских ужасов" Лавкрафта. Какая связь тут могла быть? Учитывая древность культа, напрашивался вывод, что Лавкрафт общался с его представителями. А также была версия с магическим распространением информации через сновидения: ведь классик неоднократно заявлял, что берет сюжеты из своих снов…
— Пускание пузырей — признак культа Дагона? — поднял бровь Чезаре.
— А почему нет? — пожала плечами Мария, — Ты ещё скажи, что Дагоны не пускают газы.
— Честно, небольшой специалист по Дагонам, — ухмыльнулся мужчина, — Но теоретически могут…
Он шепотом, чтобы не услышала Лилит, добавил:
— Особенно если у них киберглисты…
— Ты, главное, не говори Лили, где вообще глисты водятся, — шёпотом ответила девушка, — А то я опасаюсь того, как она возьмётся их искать.
— Да уж… — покачал головой шпион, — И вообще, чего это мы в столь романтичной обстановке… Ну, если не считать этого булька… Разговариваем о местах обитания глистов и газах у всякой нечисти?
— Потому что можем себе позволить! — рассмеялась она, после чего, ловко вывернувшись из объятий, скинула шляпку и начала стягивать платье:
— Пойдём поплаваем. Ты меня с плеч побросаешь!
Мария первой разделась и первой же, взметая кучу брызг, кинулась навстречу волнам. Впрочем, Чезаре отстал от нее лишь на полкорпуса. Они немного поплавали наперегонки, затем он, как она и хотела, побросал ее в воду с плеч. После этого они снова целовались, и он уже не столько обнимал ее, сколько не стесняясь лапал. Впрочем, дальше заходить при риске быть увиденными ребенком они не стали, вместо этого перейдя к очередной беседе, настолько безумной, что услышь их кто-то из студентов, окончательно утратил бы веру в авторитет педсостава. Но почему-то Чезаре это ни капельки не волновало. В конце концов, не в том ли вся суть семьи, что можно не задумываться о том, какое впечатление производишь? Именно семьей стала для него Мария: она не была всего лишь любовницей, средством реализации физиологических потребностей. Она была гораздо ближе и важнее. С ней он мог не надевать маску. Не просчитывать возможных последствий каждой фразы или жеста. Не выбирать наиболее эффективную модель поведения, — чтобы не сказать "программу". Просто быть собой. Нести любой бред, какой придет в голову. Смеяться, когда весело, отдыхать, когда устал, делиться своими сомнениями — и своим теплом. Никакой стратегии, никакой программы, никакой выверенной лжи. Такой и должна быть семья.