– Да, о Великий, ты только прикажи! Как ты добр!
– Может, я и добр, – подумал я в ответ, – но с тебя пока и мухи хватит.
– Как прикажешь, о Великий!
Вова, сидевший слева от меня, отвлекся наконец от инфекции на ладони и заглянул под занавеску со своей стороны.
– О, уже приехали. Это… Иван Иванович?! Мы так же, тем же порядком?
– Да. Проверь халат у него на руках, загляни под халат, проверь. Ты впереди идешь, Сергей замыкающим, этот – между вами. А я уже за Сергеем.
– Куда его, в двадцать вторую?
– М-м-м… Да, в двадцать вторую, погоди… Вот ключ. Откроешь – сразу вернешь.
– Все понял. Тэк! Всем все понятно? – Вова, даже голосом подражая своему старшему, скопировал вопрос, но, так и не дождавшись ответа от меня и Сергея, распахнул дверцу, вылез первым.
День как день, асфальт как асфальт, с голубями. Пока мы вчетвером выстраивались в неровную колонну по одному, я успел обозреть и уяснить для себя круговую панораму: ровно залитый асфальтом внутренний двор какого-то четырехэтажного белокирпичного здания, почти правильный (с небольшими выемками) прямоугольник, где-то пятнадцать на двадцать. В таких эстетически незамысловатых дворцах брежневской эпохи любят размещаться прокуратуры, военкоматы, штабы МЧС, но беглый взгляд подсказал мне, что этот здоровенный дом не есть госучреждение! Скорее частная лавочка. Да хотя бы потому, что из дюжины машин в полупустом дворе ни на одной нет госномера, все личного пользования, даже грузовой «зилок». Большинство машин среднего класса, один – «хаммер», странная телега, если вдуматься: одновременно заметная, навороченная и несуразная. Это уже о чем-то говорит, что номера на машинах такие. Выход со двора перегораживают массивные стальные ворота, и не решетчатые, а сплошняком, глухие. У центрального входа-выхода нет урны, где же они перекуривают, интересно? По кабинетам, что ли? Типа, новые времена с гонениями на курильщиков их не касаются? И кто это – они, интересно знать? Интересно – значит, узнаем, затем и приехали. Главное – опять не поддаться трусости и мандражу во всех конечностях.
– Букач, ну-ка, нюхни: есть здесь нечисть поблизости?
– Это… это… нет, о Великий! Вон, вон в том подвальце домж прячется, слабый-преслабый, уже почти сдох. А больше никого.
– Домж – это кто?
– Не ведаю, о Великий, доселе не встречала его. Был домовой, да остался без приюта, вот и домж.
– A-а, по аналогии с бомжем. Понятно.
Последнее слово, я видимо, произнес вслух, и Сергей тотчас пробурчал из-за спины:
– Чё тебе понятно? Давай, давай, шлепай и молчи покуда.
Взошли на второй этаж, Вова открыл дверь, но она, против ожидания, оказалась не металлическая, а деревянная, двустворчатая, со скудными вертикально сбегающими узорами старого, наверное, совдеповского образца… Стандартный служебный кабинет, с канцелярским столом, компьютером, двумя шкафами по стенам, одно широкое окно, выходящее во двор, зарешеченное, но не зашторенное, не замазанное… Тут меня пробил вопрос, пока еще не шибко актуальный, но все-таки…