– Спасибо, конечно, но меня устраивает моя жизнь. Ну что мне говорить тебе банальные истины на счет того, что счастье для каждого свое? Оль, да ты чего, плачешь, что ли?!
…Поговорив с Татьяной, Ольга села под бабушкин коврик «с оленем». Декабрь отсчитывал последние часы. До Нового года оставалось два дня – самое время сверить дорожные карты, вот здесь «под оленем», подумать о самом важном и, наконец, что-то понять.
Даже с того места, где сидела Ольга, в окна были видны купола построенной Степаном часовни. Золото на голубом фоне неба – красиво. С недавних пор часовня Степана стала для Ольги неразрывно связана с домом детства, словно бы она появилась в Приморске не год назад, а всегда существовала на карте Ольгиной памяти.
* * *
Выслушав путаные объяснения Татьяны, Жданов сначала разозлился: устроили тут мелодраму на сто пятьдесят серий, а потом… обрадовался. Не актриса?! Ну и хорошо! Недаром он догадывался, чувствовал, что в милой, естественной, искренней, немного чудаковатой девушке нет ничего актерского, специфического. Но именно теперь, когда стоявшее между ними препятствие исчезло и можно было, махнув на все рукой, закрутить роман с этой красивой, необычной женщиной, он вдруг испугался, поняв, что все зашло слишком далеко. Потому что Татьяна – не Соня – не пятая-десятая из его списка, она – одна-единственная, и что с ней либо по-настоящему – навсегда, либо… не надо морочить девушке голову.
А что он может ей дать? Разве что сделать ее несчастной? Скажи себе честно: ты – волк-одиночка, запойный оператор с кучей проблем – сомнительный новогодний подарок для прекрасной девушки. Уж лучше пусть Дед Мороз приготовит для нее что-то поприличнее.
Андрей достал свой старый рюкзак и принялся собирать вещи. Послезавтра, тридцать первого, согласно сложившейся у него за последние годы традиции – уезжать на Новый год из Москвы (куда угодно, лишь бы не оставаться одному в пустой квартире в новогодние праздники), он улетал на север.
Мужчина вообще с некоторых пор не любил Новый год. Да, когда-то все было иначе: днем тридцать первого декабря они с Седовым и друзьями ходили в баню, а вечером ехали встречать Новый год к Седову или к Жданову. Традиция сломалась, когда они с Седовым рассорились. А после того как от него, аккурат под Новый год, ушла жена (очень символично – в Новый год с новым счастьем, правильно, а зачем ей старое: небритое, пьяное, раздираемое сомнениями, в вечных творческих поисках?!), он этот праздник окончательно возненавидел и стал уезжать из Москвы на новогодние каникулы.