Славяну кольнула нежность, иногда нежность бывает пронзительной, даже больно от нее становится.
Она помчалась на кухню, заглянула в холодильник – ни-че-го. Ситуацию срочно требовалось спасать – бежать в магазин за продуктами, если вечером тридцать первого еще можно что-то купить…
Услышав дверной звонок, Цыганок понесся в прихожую и залился лаем. Славяна пошла за ним, гадая, кто это к ним пожаловал.
На пороге стояла Люся «Пароход», а рядом с ней какая-то молодая женщина в белой шубке, похожая на Снегурочку.
– Моя дочь! – сказала Люся таким тоном, словно бы объявила выход английской королевы.
Славяна с Лизой застыли в немом изумлении, и даже Цыганок присел, когда Люся с дочерью слаженно и деловито, словно работая в команде, принялись затаскивать в прихожую судки и кастрюльки. Среди Люсиных даров был и торт «Мишка на севере», и полведра вкуснейшего оливье, и огурцы с хрустом фирменного Люсиного засола, а напоследок Снегурочка в белой шубке вкатила в прихожую Тришкиных противень с жаркое размером с футбольное поле.
– Чтобы вы голодными не остались, – подмигнула Люся и зачастила: – А Любка-то моя, Любка! Ее в Москве к себе сама Искра пригласила в какой-то новый мюзикл. Ну?! Представляете? А говорят, чудес не бывает! А я знала, что моя Любка ого-го! – Люся подтолкнула Снегурочку в бок. – Но ты смотри, Любка, мать-то не забывай, не зазнавайся там, в Москве!
Любка кивнула.
– Ну, мы пойдем, нас дома гости ждут! – подмигнула Люся. – С наступающим!
* * *
Тридцать первого утром Татьяна решила взять билет на вечерний поезд: встречу Новый год в поезде – все лучше, чем сидеть в пустой квартире!
Она уже стояла в прихожей, собираясь идти в кассу, находящуюся в пяти минутах от дома, как вдруг позвонила Ольга и сообщила, что вечером прилетит в Москву. «Тань, давай встретим Новый год вместе? Нам о многом нужно поговорить!»
Татьяна не могла отказать сестре: «Ладно, я останусь, но завтра уеду, мне пора домой».
…Днем она прогулялась по городу, купила родителям и сестре подарки, зашла в магазин за продуктами, однако и собственные действия, и праздничная, принаряженная Москва воспринимались отвлеченно. Голова была занята другим. Таня думала о Жданове, гадала – уехал он уже или нет, сомневалась: пойти ли ей сегодня проведать Прошу, как она обещала Андрею, или подождать до завтра?
…Она не решилась открыть дверь ключом – сначала позвонила. И только поняв, что никто не откроет, достала ключи.
В квартире был только кот. На стуле – небрежно брошенный свитер Андрея, на столе чашка с недопитым чаем, в квартире – обычный бардак… Уехал. Все-таки уехал.