Время от времени наносила визит жена местного судьи и уговаривала меня встречаться со здешними светскими львицами. Они всегда расспрашивали меня о новостях при дворе, а когда я покорно пересказывала им те крохи информации, которой располагала, эти провинциальные жены чинуш кивали и перешептывались, как будто я всего лишь подтверждала то, что им самим было давно известно.
Когда об этих невинных посиделках узнала моя свекровь, она запретила мне их посещать. Некоторые дамы, как шепотом предупредила она, принадлежат к буржуазии, и подобные знакомства могут скомпрометировать. Она произнесла слово «буржуазия» с таким ужасом, как будто говорила о вшах у хозяйки дома. Всякий раз, когда я видела свою свекровь, у меня возникала мысль о том, что она – единственное, что удерживает меня здесь.
Мне очень хотелось быть хорошей женой Луи-Александру, но он был холоден, даже груб со мной и навещал меня только тогда, когда приезжал поохотиться в леса, граничащие с замком. С собой он привозил приятелей, и весь день они охотились, а вечером напивались. За столом они обсуждали добычу на охоте и версальские сплетни – важные и не очень. Я старалась слушать только тогда, когда они говорили о молодом короле и его верности своей польской жене. Мне было интересно знать, как она выглядит, и однажды я спросила об этом, но мужчины только хмыкнули и переглянулись.
– Как корова, – после паузы сказал Луи-Александр. – Упитанная и глупая, с толстыми губами. Она быстро набирает вес после всех этих дочерей, которых не перестает рожать.
– Скорее всего, она использует какие-то чары, – ухмыльнувшись, добавил один из его приятелей. – С чего бы еще молодой король оставался верен такой посредственности? Говорят, что в первую брачную ночь он имел ее семь раз – разве это не колдовство?
– Тьфу! – презрительно произнес Луи-Александр, выплюнув вино, которого набрал полный рот. – Она слишком глупа, чтобы использовать подобные уловки. Готов спорить на своего гнедого, что она понятия не имеет о любовной магии и не распознает ее, даже если столкнется с ней нос к носу. К своему мясистому носу.
Я ужаснулась, когда услышала, с каким презрением они отзываются о Ее Величестве. Пусть она полька, но она ведь наша королева. К тому же мне казалось очень романтичным, что король так любит свою жену и исключительно предан ей. Именно король является законодателем мод в Версале. Почему же его придворные не спешат к своим женам? И я подумала, что наша польская королева – счастливейшая женщина на земле.
Во время своих нечастых визитов Луи-Александр приходил в мои покои, что-то невнятно бормотал, от него разило коньяком. Как только он кончал, тут же удалялся в свои покои, спать. И тогда я чувствовала себя невероятно одинокой. На четвертом этаже нашей детской в окружении четырех сестер я никогда не знала, что такое одиночество. И замужество представляла себе несколько иначе. В детстве я полагала, что все мужья любят своих жен, и воображала, как приятно целоваться со своим супругом. Но когда Луи-Александр покидал мои покои, я лежала без сна, слушая, как дождь барабанит по протекающей крыше, как скрипят ветки дуба за окном и вдалеке, в лесу, воют волки. В доме было много людей, в соседней комнате спал мой муж, и тем не менее я чувствовала себя так, как будто я единственная женщина на земле.