Мэтью покивал, размышляя над новостями.
– И как он погиб?
– Его застрелил офицер британского военного корабля.
– Туда ему и дорога, – задумчиво произнес Мэтью. – Как мне представляется, я был крайне несправедлив к мистеру Сирлу. Но складывалось впечатление…
– Его там не было! Он отправился на поиски начальника гавани. Ты был совершенно прав, что не доверял Мейсону. Он с самого начала задумал поднять на корабле мятеж и забрать «Дельфин» себе. – Ровена наклонилась и сжала руку отца. – Отец, где «Ровена Джейн»? Я не нашла ее у причала.
– Я ее продал лорду Треговану. Он был очень щедр.
– Значит, деньги, вырученные за нее, пойдут в уплату долга Тобиасу Сирлу?
Мэтью кивнул.
Ровена отвернулась. Интересно, что сказал бы отец, если бы она сообщила ему, что сама расплатилась за все сполна.
– Стало быть, наши дела не улучшились – и теперь я еще больше уверена, что должна выйти замуж за лорда Трегована. Разумеется, если он все еще этого хочет.
Мэтью окинул дочь долгим взглядом:
– Ты желаешь с ним повстречаться?
– Да. Он… он не взял свое предложение назад?
Мэтью отвел глаза:
– Нет, напротив. Он с нетерпением ждал твоего возвращения. Завтра он нанесет нам визит.
– Однако меня это удивляет. Неужели он и в самом деле намерен взять меня в жены? Я не питаю на свой счет никаких иллюзий. Хотя в моем решении отправиться вслед за Джейн не было ничего дурного, теперь на моей репутации лежит несмываемое пятно. Люди всегда будут сплетничать обо мне и размышлять, что же там на самом деле произошло.
Мэтью тихо засмеялся и пальцем пощекотал ее подбородок, как делал раньше, когда она была еще ребенком. На мгновение он вдруг стал таким, как прежде.
– А когда это Ровена Голдинг беспокоилась о том, что скажут о ней другие? Никогда. Она всегда посылала сплетников к черту. А теперь пойди и скажи Джону, чтобы он закатил мое кресло в дом. Мне что-то зябко.
На следующий день Ровена проснулась рано. Она чувствовала, что ей необходимо еще хоть раз увидеть владельца «Цимбелина», прежде чем она навсегда отдаст себя в руки другого мужчины. Добравшись до гавани, она снова и снова обводила взглядом корабли, стоящие на якоре, ища среди них тот, что знала лучше всех, – гордый шлюп с малиново-золотым флагом. Но где же он? Она побежала к причалу, где на бочке из-под воды, покуривая трубку, удобно устроился рыбак. Ровена спросила его, что случилось с «Цимбелином».
– Ушел, – равнодушно бросил рыболов и махнул рукой на море. – Сегодня рано утром, с приливом.
Чувствуя себя так, будто неведомый вурдалак только что высосал из нее всю кровь до последней капли, бледная, раздавленная и совсем больная Ровена побрела к дому. Ушел! Тобиас уплыл и даже не удосужился с ней попрощаться. О, как же он мог так поступить – и как же ей вынести эту боль?