Командору Стюарту удалось найти подход к Сулейману, и он послал в лагерь Тобиаса гонца с запиской. Понадобилось шестьдесят минут и королевская сумма в тысячу фунтов, чтобы Сулейман расстался со своей щепетильностью. Тобиасу было велено ждать у ворот городской стены в полдень на следующий день. Туда должны были привести Джейн.
Тобиас сообщил об этом Ровене с немалой долей беспокойства, добавив:
– Вам лучше со мной не ходить.
Она вздохнула:
– Я не могу успокоиться. Все время волнуюсь.
– А я не хочу подвергать вас опасности.
Она побледнела, и у нее сжалось сердце.
– В таком случае… это означает, что опасность грозит вам?
Увидев, что ее глаза затуманились от страха, Тобиас взял ее за руки и поразился, что они дрожат.
– Если все пойдет как задумано, никакая опасность мне не угрожает. Но будет мудро проявить некоторую осторожность. Когда я вернусь, вы должны быть готовы немедленно тронуться в путь.
– Вы поедете к воротам на лошади?
– Нет. На лошади я буду больше бросаться в глаза.
Весь остаток дня и последовавшую за ним ночь Ровена не находила себе места от все более возрастающего беспокойства. Она ждала утра, когда Тобиас должен будет отправиться в условленное место встречи. Вслушиваясь в далекие звуки ночного города, она боялась, что обязательно случится что-нибудь плохое, и в то же время твердила себе, что не доверять Сулейману нет причин; что все пройдет гладко – почему, собственно, и нет; и что если им повезет, то уже очень скоро Джейн будет мчаться вместе с ними в Сале.
Несколько человек из печально знаменитой черной охраны султана стояли на страже у ворот Баб-Мансур, самых больших в Мекнесе, использовавшихся в том числе и для церемониальных въездов и выездов. Надменные и жестокие, прекрасно обученные убивать без размышлений и сожалений и яростно преданные своему хозяину, они наблюдали за входящими и выходящими через арку людьми. Ничего необычного, привычная ежедневная толпа. Высокий мужчина, закутанный в пыльные белые одежды, который встретился с толстяком в голубой шелковой тунике и тюрбане и женщиной в хиджабе, не привлекли их внимания. Они ничем не отличались от всех остальных.
Ровена, замерев, наблюдала за тем, как с холма к лагерю спускаются две фигуры. Она узнала Тобиаса, и ее душа воспарила ввысь, к небесам. Должно быть, ему удалось освободить Джейн! Она не смела и надеяться на это и в то же время знала, что это так.
Тобиас подошел ближе и слегка подтолкнул закутанную в хиджаб женщину вперед.
– Ваша сестра, – тихо сказал он.
Похищение, плен, невольничий рынок, а затем гарем оказались для Джейн слишком сильным потрясением, и поэтому при виде Ровены она разразилась душераздирающими рыданиями.