— Поздно, — прошепелявила она с набитым ртом. — Я его уже ем. Давай-давай, раскладывай свою «Могилу», хорони Наполеона. Моей смерти тебе все равно не дождаться. Тоже мне, профессор-убийца.
Чистяков расхохотался, одним движением смешал разложенные на столе карты и быстро собрал их в колоду.
— Иди руки вымой, мелкая ворюга, и будем ужинать. Я, между прочим, сегодня целую главу в учебник написал. А ты чем можешь отчитаться за проведенный на работе день?
— Мало чем, — вздохнула Настя. — В основном мыслями. Но могу тебя успокоить, мне ничего не угрожает. Попадание в меня оказалось чисто случайным.
Она вымыла руки, переоделась в халат и уселась за накрытый стол. На ужин Алексей приготовил телятину и цветную капусту в сухарях, которую Настя очень любила. Она смела все со своей тарелки с такой скоростью, как будто перед этим голодала целую неделю.
— Еще положить? — спросил Чистяков, с улыбкой глядя на ее пустую тарелку.
— Ой, нет, — простонала она. — Я знаю, каков твой замысел. Я помру не от голода, а от обжорства. Никому не удается впихивать в меня такое количество еды, только тебе. Через год я стану большой и толстой и не буду проходить в дверь.
Она налила себе кофе, но не успела сделать и двух глотков, как зазвонил телефон.
— Спешу тебя обрадовать, — послышался в трубке голос Николая Селуянова, работавшего с Настей в одном отделе. — Только что поступило сообщение из редакции «Криминального вестника». У них взломали фотолабораторию.
— Что пропало?
— Пока неясно. Аппаратура на первый взгляд вся на месте. А что касается негативов и отпечатков, то там сам черт ногу сломит. Учета никакого, как ты понимаешь, нет, все лежит в открытых ящиках и в незапирающихся шкафах. Придется вызвать всех фотографов, чтобы каждый проверил свое хозяйство.
— Вызови в первую очередь Шевцова, — быстро сказала Настя. — Если его пленки на месте, спокойно отдавай эту кражу отделу Григоряна. Она не наша. Если же пропали негативы Шевцова, забираем дело себе.
— Умная ты больно, — проворчал Селуянов. — Я уж звонил твоему Шевцову, он болеет, ходит с трудом. Как я могу заставить его приехать? На руках его нести, что ли? Он, конечно, сразу заволновался, собрался приезжать, но я-то слышу, как он дышит и разговаривает. Сядет за руль, а в дороге ему плохо станет, еще врежется во что-нибудь. Хотел сам за ним подъехать, потом подумал — нехорошо как-то. Человек болеет, а мы к нему пристаем. Ладно, до завтра дело потерпит, может, утром ему полегче станет.
— Коля, ну что ты как маленький, честное слово! Ну привези туда кого-нибудь, кто видел снимки Шевцова и сможет определить, на месте негативы или их там нет. Это же так просто.