— Серёжа, хватит. Я не хочу об этом больше говорить. Не могу…
— Хорошо, хорошо. — Он всё же погладил меня по спине, потом укрыл одеялом. — Отдохни.
Следующий день начался с того, что я поняла: не могу смотреть мужу в глаза. И не из-за стыда, который испытывала последние недели, а просто-напросто боюсь. Боюсь увидеть в его глазах нечто страшное и для меня незнакомое. Вчера, подслушивая его разговор с Ефимовым, я очень четко осознала, что многое про Серёжку не знаю. О своем прошлом он всегда говорил с неохотой и иронией, намекая на то, что времена тогда были лихие, а он был молод и горяч, и, без сомнения, совершал ошибки, о некоторых до сих пор жалеет, но исправить уже ничего не может. Единственное решение: не позволять себе повторять их. А вот теперь я всё больше уверялась в том, что лихие времена не прошли для него бесследно, и натворить он успел, куда больше, чем признавался, да и привычки и способы решения проблем остались прежние, просто он в последние годы старательно их маскировал за солидностью и деловым подходом. Но послушав вчера, насколько спокойно он рассуждает: а не пристрелить ли ему надоевшего Гришку Сулиму, я всерьёз впечатлилась. Не знала, что и думать, если честно. Дурацкая затея с похищением враз перестала быть чьей-то игрой и банальным желанием подзаработать, она превратилась в опасную авантюру, и Гриша, наверняка, знал с самого начала, на что идет. Поэтому столько раз говорил мне: молчи, молчи до последнего.
— Как ты себя чувствуешь?
Я смотрела в свою тарелку, примяла ложкой взбитый творог.
— Хорошо.
— Больше не тошнит?
Я проглотила комок, вставший в горле, затем покачала головой.
— Нет. Это от нервов.
— Наверное. Но ты бы показалась врачу.
— Зачем? Причин для переживаний от этого меньше не станет.
— Стася.
— Серёж, со мной всё в порядке.
Он недовольно вздохнул, и вроде бы решил внести ясность.
— Ты сама виновата. Тебе нужно было сразу мне всё рассказать, а не платить кучу бабок какому-то уголовнику.
— Вчера ты сказал, что это копейки по сравнению с тем, что он требует.
Серёжа в раздражении отодвинул от себя тарелку.
— А ты не бери в голову лишнее, и к мужским разговорам не прислушивайся. Они тебя совершенно не касаются. Я сам разберусь.
— Неужели ты не можешь с ним договориться? Отдай ему деньги, пусть уедет.
Серёжа в досаде губами пошевелил.
— У меня столько нет, — проговорил он негромко.
Я взглянула в растерянности.
— Что?
— У меня нет столько денег! Они все в дело вложены. А делить с ним бизнес я не буду, ясно?! — Он произнёс это таким тоном, словно не сомневался, что я непременно передам Гришке его слова. Я поторопилась отвернуться. — Я пахал, пока он сидел, и он не вернулся к разбитому корыту. Как оказалось, все эти годы, я его капиталы множил, раз он с меня их требует.