— Да как скажете, попрощаюсь с вами и даже скучать не буду, только… — Он выразительно взглянул на остальных, вскинул брови, затем сделал незамысловатый жест, потерев пальцы друг о дружку. И вот тогда Григорий обо мне вспомнил, подошёл, бесцеремонно схватил меня за волосы, заставляя наклонить голову. Я едва сдержалась, чтобы не заорать. А он схватился за моё колье, расстегнул подозрительно ловко, ни на мгновение не помешкав с замком, а я покачнулась, когда он меня отпустил, едва не повалилась на диван, как неваляшка. Моё бриллиантовое колье, подарок мужа на годовщину свадьбы, перекочевало в карман бесшабашного Пашки.
— Надо объяснять, что из города оно должно уехать вместе с тобой?
— Да понял, не дурак. — Широко улыбнулся. — Дурак бы не понял.
Они все вышли из комнаты, дверь плотно прикрылась, а я наконец смогла закрыть лицо руками и позволить себе тихонечко повыть. Даже головой потрясла, будто надеялась очнуться от кошмарного сна. Но это, конечно же, не помогло. Мужские голоса слышались на улице, а минут через десять заработал двигатель машины, и на минуту всё стихло. Стало очень тихо. Я отсчитывала секунды, одну за другой, но кроме шума ветра, который бесновался в высоких кронах сосен, ничего не слышала. На какое-то мгновение в душе шевельнулась надежда, ослепительная вспышка озарила и погасла, после чего стало ещё страшнее. Неужели они оставили меня здесь одну, в лесу? Я рискнула встать с дивана, только успела приподняться, как дверь комнаты рывком открылась, и вошёл, нагнувшись, чтобы не удариться о притолоку, Гриша. Я шлёпнулась на диван и снова поспешила сдвинуться к стене. Стало понятно, что всё куда хуже, чем я ожидала: мы остались вдвоём. Меня оставили один на один с этим психом. Я до сих пор чувствовала его прикосновение к своей шее: грубое и бесцеремонное.
Гриша потаращился на меня с полминуты, после чего вышел, а вернулся со стопкой одежды. Кинул её на диван.
— Переоденься. Твоё платье с цветом обивки не гармонирует.
Одежду я сгребла одной рукой и прижала к себе, а сама не спускала с мужчины настороженного взгляда. Он даже попытки не сделал отвернуться и выходить, по всей видимости, не собирался. В его глазах даже искорка интереса проявилась. И поторопил меня:
— Ну.
Я подышала носом.
— Отвернитесь.
Он насмешливо вздёрнул бровь.
— А кто сказал, что ты можешь голос подавать?
Я комкала в руке джинсовую ткань, отвернулась и молчала, давая понять, что ничего делать не буду в его присутствии. Он ждал пару минут, после чего фыркнул и из комнаты вышел. Дверь снова плотно закрылась, а ещё я услышала звук, напоминающий опускающийся засов. Значит, запирают. Переоделась я за минуту, сама себя этим поразила. Стянула с себя мятое, испачкавшееся платье, кинула его на пол, и торопливо влезла в дешёвенькие джинсы и футболку. Ещё мой сторожевой пёс «подарил» мне теплую кофту на молнии и шерстяные носки. Всё моего размера, меня здесь явно ждали. Пока я была в комнате одна, метнулась к окну, отдёрнула тряпку, что служила здесь занавеской, и выглянула наружу. Абсолютно зряшное занятие, тьма за окном — хоть глаз выколи. Только шум ветра слышен явственнее. Он казался тревожным и будил в моей душе не слишком приятные предчувствия.